Второй встречный - Оксана Зиентек

— Вот и славно. — Арвид встал, за ним встал и Детлеф. — Ты тут располагайся. Дорогая, отдыхай. Меня не жди, сразу ложись. А мы пока выйдем во двор, нам еще поговорить кое о чем надо.

Выйдя сквозь внутренние двери, мы прошли через еще одну жилую комнату, в углу которой стояла колыбелька с младенцем. Колыбельку качала женщина. Видно, та самая Марьяна. Но рассмотреть ее подробнее я не успела. Мы вышли в крошечный закуток. То ли кухня, то ли нет… Основная часть печи, на которой жарили и парили, находилась с другой стороны, в рабочей части дома, а здесь — только небольшая плитка, на которой стоял котелок с водой.

Тут же, в углу, стояла скамья, а на ней сидела с прялкой девочка лет восьми-девяти. Прясть ей, видимо, давно наскучило, поэтому мелкая развлекалась тем, что вызывала на ладони крошечный огонек, и тут же прятала его обратно, сжимая кулачок. Я. непривычная к магии, тем более, в руках у такой малявки, удивленно остановилась. А Эльке, наоборот, словно вспомнив, кто в доме хозяйка. Зашипела на девчушку.

— Прекрати немедленно! Мало нам из-за вас бед, так ты еще и дом спалить решила!

— А вот и не спалю. — Проворчала девочка, исподлобья глядя на хозяйку. — Меня папа учил, как ничего не палить.

— Лучше б чему полезному научил. — Проворчала Эльке и тут же умолкла, оглянувшись на меня. — Помоги лучше госпоже Трауте освежиться, а потом ступай спать. Хватит уже, напряла…

И дальше, уже обращаясь ко мне.

— Вот мыло, госпожа, вот полотенце. Ханна поможет Вам, а я буду в соседней комнате, зовите, если что.

— Я не Ханна. — Проворчала девочка, видимо, продолжая старый спор. — Меня Хандзя зовут.

— Хорошо. Хандзя, помоги мне, пожалуйста. Я сегодня целый день ехала и очень устала.

Я вмешалась, видя, что Эльке уже собралась опять попенять малышке. Девочка, конечно, не отличалась особой почтительностью. Но, как я уже поняла из разговора мужчин, она привыкла совсем к другой жизни, а в последние дни им с матерью пришлось несладко. Да и не хотелось мне сейчас, если честно, выслушивать чужие пререкания, а хотелось просто спать.

Помогала Хандзя ловко. То ли не была такой уж белоручкой, как я на нее подумала поначалу, то ли просто эта работа старшей сестре двух малышей была привычнее пряжи. Вскоре я уже наслаждалась покоем, закрыв за собой двери спальной ниши. Сами хозяева, как я поняла, второй нишей не пользовались, а, предпочитая экономить тепло, спали во второй, меньшей комнате, где стояла колыбель.

Арвид пришел поздно, когда я уже спала. Разбудил возней, раздеваясь в потемках, а потом залез под одеяло. В полусне почувствовала, как он прижимается ко мне всем телом и осознала, что сегодня он без рубашки. Пока соображала, что сказать, муж заговорил сам. Говорил он шепотом, отрывисто, словно торопился высказать все, пока его слушают и, вместе с тем, уверенный, что никто его не слышит.

— Спишь, Траутхен? Спи, спи… Когда еще возможность будет в нормальной постели выспаться. А я с ума схожу от того, что ты тут спишь, а я там чужое дерьмо разгребаю. А ты тут спишь..

Арвид уткнулся носом мне в затылок, тяжело дыша. Мне было немного неловко, все-таки к подобной близости по-настоящему привыкнуть я еще не успела. Но, в то же время, я чувствовала, что ему плохо. Сама затрудняюсь сказать почему, но я была в этом уверена. Отбросив неловкость и стеснение повернулась к мужу и потянулась, чтобы обнять. Мне хотелось смахнуть все заботы с его плеч, оградить от любой беды….

— Разбудил? — Разочаровано вздохнул Арвид, прижимая меня к себе еще крепче.

— Не успела заснуть. — Зачем-то соврала я.

— Врешь ведь, знаю, что разбудил. — В голосе мужа слышалась такая нежность, что хотелось то ли плакать, то ли смеяться от счастья, что я стала маленькой слабостью того сильного мужчины.

— Вру. — Теперь пришла моя очередь вздыхать. — Но и хорошо, что разбудил.

— Да что ж тут хорошего… — Рука Арвида скользнула под рубашку, волнуя и смущая. — Так хоть ты бы поспала, а так — оба будем мучиться.

— Почему мучиться?

— Да потому, что тебе сейчас ничего нельзя. Болит ведь все еще, наверное, после вчера, хоть и не признаешься?

— Да ничего у меня не болит! — Почти возмутилась я. Вот ведь, сам напридумывал себе всякого, а теперь сам мучается. И кто ему только сказал, что женщина после свадьбы неделю прямо-таки умирать должна?! Нет, Хельге, конечно, рассказывала, что всякое бывает, но Арвид же должен знать, что у нас без этого «всякого» обошлось.

— Ну, раз не болит… Сама напросилась!

— Арвид! — Запоздало спохватилась я. — А если кто-то в комнату войдет? Что они подумают!?

— А зачем им что-то думать? И так все знают, что мы женаты. Потому и не войдет никто…

Муж, похоже, терял всякое терпение. То ли и правда устал держать себя в руках, то ли выпитое помогало отпустить вожжи.

Сегодня от Арвида пахло не пряным травяным духом настойки госпожи Биргит, а чем-то кисловатым: то ли домашним пивом, то ли фруктовым вином… Я не успела толком разобраться, когда осознала, что, пожалуй, надо было действительно доверять мужу.

— Ох!

— Прости! Прости, милая! — Арвид, мгновенно собравшийся, словно и нее было хмельного угара, попытался отстраниться.

— Подожди… — Дернулась вслед за ним, не желая отпускать, не желая оставлять его одного с чужими бедами. Будь что будет, но не железный же он, а жалеть и утешать его — моя прямая обязанность. И мое право. Мысль, что раньше Арвид утешался с кем-то другим, кольнула неприятно, заставив забыть о своих страхах. — Не уходи!

— Да куда ж мне идти, от собственной жены-то… — Короткий смешок дал понять, что Арвид снова полностью владеет собой.

На самом деле, все было совсем неплохо, только поначалу слегка неуютно. И. все равно, я не могла понять, что во всем этом такого, что мужчины забывают о семье, о чести, а порой и о себе самом, ради утех. Наверное, я уже засыпала, потому что не заметила, как спросила то вслух.

— Ум-м-м-м-м! — Дернулась от страдальческого стона рядом с собой. Привыкшие к темноте глаза увидели странную картину: Арвид, вольготно раскинувшийся на хозяйских перинах, накрыл голову подушкой.

— Ты чего? — Не поняла я.

— Трауте! — Арвид приподнял уголок, выглядывая из-под подушки, словно нашкодивший кот. — Ты только никому не говори, какой неловкий муж тебе достался. А то меня же засмеют!

— Да разве же можно с кем-то о таком разговаривать?! — От возмущения я даже всплеснула руками. Сев на постели.

— Что, и с родственницей своей, невесткой бургмана, ни словечком? — Лукаво спросил муж. Я замешкалась, не зная, что сказать. Как объяснить, что одно дело — выслушивать чересчур бойкую племянницу, а совсем другое — сплетничать о самом сокровенном.

— Хельге далеко, а другим я так не доверяю. — Наконец нашлась, что сказать.