Агами - Алексей Владимирович Федяров

— А зэки новые? Их же тоже много, и всё больше становится, — спросил Вадим о том, что волновало по-настоящему, — и на них у нас влияния нет никакого.

— Нашего влияния там и не надо, — ответил шеф, — там блатные сами разбираются. Приспособятся. А сидеть зэки скоро будут в тюрьмах, не будет больше лагерей, как только «Печора» закончится. Весь мир давно понял, что тюрьмы — дешевле и эффективней, чем лагеря, но мы всё искали, где бы ещё человека побатрачить заставить, а лучше уморить в рабстве. Даже когда промышленность в стране уничтожили, когда людям и на воле работать стало негде, мы всё думали, куда арестанта отправить работать. Да ты не застал.

— Ну так зачем всё-таки нужно было транспортный узел строить в «Печоре»? Там же только коренное население, — подумав, всё же переспросил Вадим.

— Построили не для этого населения, — коротко ответил Денис Александрович.

— А для какого?

— Для будущего. Север — место богатое.

Прав был шеф. «Печора» раньше была пошире, границы заканчивались южнее и западнее, а теперь там всё застроено, там шахты и заводы. Агами теперь ровно на границе. К югу — свободные города, к северу — пенитенциарный кластер. И на юге населения всё больше, а на севере год от года убыль. И прибывающее, свободное население поджимает тюремный кластер, сужает его, заполняет пустоты. Каждый год границы пересматривают. А ведь это — единственный кластер, где УПБ ещё нужно, подумал Вадим. Некоторые считали, что их оставят работать и потом, в городах тоже, но те, кто поумнее, сомневались. А самые умные и не сомневались. Не нужны они больше нигде. Только лагеря со своими людьми контролировать. А ничем больше они и не занимались никогда — контролировать человека, чтобы загнать в лагерь, а потом следить, чтобы не вышел. Неприятная такая мыслишка, сложно избавиться.

Пока пили кофе, Вадим смотрел вокруг. Люди прибывали вертолётами, небольшими самолётами, дважды сработал клапан 60MD, оттуда вывалились толпы. Свободные люди, разных рас и профессий. Разные языки — и русского тоже много. Вадим почувствовал, что рад этому. Что среди этих спешащих людей много тех, кто говорит на его родном языке, они идут свободно, не озираясь по сторонам, не складывая руки за спиной, торопятся на работу или просто путешествуют. И над ними не висит он, Вадим, со своим УПБ. Нет у него полномочий подойти к этим людям, говорящим по-русски, и доставить куда-то. Или установить за ними наблюдение. Или прослушивать их коммуникаторы. Ему захотелось так же встать и пойти, неважно куда, главное чтобы именно так — неважно куда.

Но потом он увидел этап — два десятка мужчин и несколько женщин, в одинаковых чёрных робах. Их тоже привели с вертолётной площадки, но не с общей, а со специальной. Их провели через зону прибытия, совсем недалеко, и Вадим видел их лица. Они выделялись, им уступали дорогу, люди отводили глаза от них, как во все века люди отворачивались от каторжан, бредущих по тракту. Их подвели к дверям, через которые Вадим с Игорем прошли вчера внутрь, а сегодня должны были пойти обратно, наружу. Лазеры системы опознавания бесшумно задвигались. Лучше бы сразу расстреляли, на входе, подумал Вадим и отбросил эту мысль. Мягким стал. Собраться надо.

— Вот они, — прервал его раздумья нетерпеливо и радостно Игорь.

С той же специальной вертолётной площадки шли четверо. Они тоже выделялись среди людей, им уступали дорогу. В лесном камуфляже, в полной экипировке, вооружённые. Элита, спецназ.

Поздоровались коротко, быстро обсудили план. Вадим знал двоих — были выезды. Игорь знакомился с парнями, представлялся и тряс руки.

— Тряский какой. Куда несётся? Не на прогулку же идём. Пострелять неймётся? — спросил один из знакомых бойцов тихо.

Недовольно спросил. Не любят такие люди спешить туда, где смерть.

Вадим не ответил.

Глава 16. Третья гостья

Стол был накрыт на четверых. На кухне. Почему-то Маша и представляла себе, что этот разговор состоится так, не в гостиной — а она тут была, пусть и небольшая, и не в ресторане — этот вариант принимающая сторона отмела сразу.

Молодой, худощавый, прекрасно говоривший по-русски немец по имени Гюнтер, что вёл переговоры две недели назад, моментально снял с лица мягкую, почти влажную временами — когда поглядывал на Анну, — улыбку, когда услышал от Маши предложение о встрече в ресторане. Мало было шансов, что согласятся они на такое, но пробовать надо, таков был план.

Ресторан оборудовать аппаратурой можно быстро. Средства объективного контроля — штука важная. Исполнить задание и предъявить руководству аудио, а лучше видео. Вот человек, он сидит напротив тебя. Вот он умирает. Умер. Нейтрализация зафиксирована. Что может быть прекраснее? А как оборудовать квартирку, о которой ты узнал, только когда тебя туда привели под охраной?

Анна была хороша на той встрече, спору нет, рыжая и обнажённая ровно настолько, насколько нужно, чтобы глаза Гюнтера покрылись поволокой, которая, однако, слетела от Машиных слов про ресторан.

— Встреча будет там, где мы вам скажем.

— Как интересно, — почти прошептала Анна, округлив глаза, — а когда мы узнаем?

— Когда я вас поведу, — в тон ответил Гюнтер, он уже справился с собой, протягивал манерно слова.

Вернулся в игру, даже поволоку на глаза вновь натянул. Закончил разговор неожиданно: просто встал, оперся на длинные руки с рельефной мускулатурой, посмотрел сверху, поблагодарил за встречу, попросил — нет, дал указание — ждать и ушёл. Даже не расплатился за кофе.

Тогда возникло у Маши это ощущение: что ничего не будет просто, что весь этот прекрасный план по установлению контакта и проникновению в круг общения, безупречный план, обсуждённый самыми опытными аналитиками, — чушь и ничто, когда против тебя такие глаза, которые видят, что ты пришла не смотреть в них, а заставить поверить в легенду. Не верят. Ни словам твоим, ни голым коленям Анны Томпсон.

Вечером говорили с Анной, и снова Маша будто смотрела в тёмную пропасть.

— О чём ты переживаешь? — удивление Анны было искренним.

— А ты как-то слишком спокойна! — Маша не смогла сдержать раздражения.

И весь разговор раздражение только нарастало.

— Ну, окей, — убеждала Анна, — мы провалим задание, не сможем установить контакта с этой вашей эмигранткой, агентом влияния высшей степени важности, не сможем подвести к ней человека. Предположим, так и получилось. И что? Мы просто не смогли выполнить задание. Так бывает. Мы выполнили план, но не выполнили задание. Мы уедем. Я в Вашингтон, а потом