Варварин свет - Яна Ветрова

порядке, я же говорила! — Любава хотела погладить женщину по плечу, но та скинула руку младшей, и внезапно схватила иглу.

— Ты что! — крикнула Варвара, но Марья дунула один раз, другой, и порыв ветра, хоть и не смог свалить с ног, как кота, но заставил девушек отойти на несколько шагов.

— Стойте где стоите! — крикнула Марья, вытащила из кармана уголёк и почертила линию на полу.

Линия выросла вверх стеной, разделилась на пять отрезков, которые уплотнились и приобрели форму человеческих тел. Они были абсолютно чёрными, без лиц, без очертаний одежды, даже пламя свечей тонуло в их мраке. В руках у каждого было по пике.

Чёрные воины окружили сестёр.

— Марья, что происходит?! — выкрикнула Любава.

— А вот что, — улыбнулась женщина. Она прочертила сзади себя угольком новую линию, и та тоже выросла в стену, но вместо того, чтобы родить новых воинов, она повела себя, как тарелка с каёмочкой — поверхность зазвенела, вздрогнула и показала…

— Кощей… — прошептала Варвара.

Любава охнула и закрыла рот руками, чтобы не закричать.

Плотно показывало вид на битву с расстояния, и она была страшна. Многие воины лежали убитыми, кто-то ещё стонал, другие бились насмерть чем придётся. В ход шли топоры, вилы, косы, серпы… Падали и воины Синемордого, в последний раз сверкнув синим пламенем в глазах. На ком-то из них даже не было доспехов, но они превосходили количеством. К счастью, звук чары Марьи не передавали.

Посреди мельтешения встал на дыбы огромный конь в доспехе из болотного серебра, и всадник, чей шлем-череп с рогами в цепях навевал ужас даже через живую картину, замахнулся блестящим мечом на очередного врага. В Кощея летели стрелы, но отскакивали от слоновьей кости, обожжённого дерева и болотного серебра.

— Неужели ты заодно с Синемордым?! — воскликнула Любава.

Светловолосая женщина самодовольно усмехнулась:

— А может, это он заодно со мной? Я Кощея уже много лет убить желаю, да всё никак случай не подворачивался.

— Зачем? — спросила Любава. Варвара то же хотела спросить, но зачарованное полотно словно заворожило её.

— Видишь ли, сестричка, папаша всегда нас выдавал не за тех. Сейчас под костлявого младшую дочь подложил, а до этого меня, старшую, за такого поганого старого борова выдал, что вспомнить тошно. Всё сделает, только бы власть укрепить.

— Так ты пропавшая дочь Приморского царя?! — воскликнула Любава.

— Это ты… — произнесла Варвара, с трудом отрывая взгляд от битвы. — Ты заколдовала Кощея. Ты коралловую нить в его голову вплела! Но зачем?!

Марья повертела в пальцах белоснежную иглу.

— Зачем — это понятно… «Почему?» — вот правильный вопрос, сестричка, как наш кикимор любит повторять. Был у меня любовник, прекрасный, как лучшая жемчужина. Да в ту пору война с соседом началась, и отец быстренько устроил мне выгодную свадьбу. Война всё тянулась, ни туда, ни сюда. Я успела двух детей от мужа-урода родить. Прошло время. Уставшие правители договорились о перемирии. У меня родился третий. Пока папаша бегал и искал, где бы добыть серебришка, где бы ещё воинов взять, враг нанял Кощея и за несколько месяцев получил одну из лучших армий на побережье. Перемирие кончилось, мой муженёк-боров один из первых погиб, ох уж я радовалась! Да и победа нам досталась, хоть и великой кровью. Но праздновала я рано. Оказалось, и любимый мой погиб. Пошла я к отцу, сказала ему, чтобы вызывал Кощея на бой. Тот, конечно, отказался, трус поганый. Плюнула ему в лицо, забрала детей, да в болоте всех троих и утопила — на что мне ненавистное отродье!

Любава схватила Варвару за руку, а та почти не дышала.

— Сама утопиться хотела, да тут болото вдруг загорелось синим пламенем. Из него показался ещё один урод — морда синяя, кривая, нос лепёшкой, да ещё четыре руки из плеч торчат, а на каждом запястье и на шее цепи висят. Вот я хохотала, аж живот разболелся! Думаю — пришла топиться, а мне ещё женишок попался! Кинула в него камнем — а камень насквозь прошёл. Поняла, что это только образ, а сам он далеко.

Варвара, не сводившая глаз с иглы, сделала маленький шаг в сторону Марьи, и в её грудь тут же упёрлась пика. Да и что она сделает?! Марья снисходительно усмехнулась и продолжила:

— А Синеликий и говорит: знаю твоё самое большое желание — смерть чародея, что твоего любимого загубил. Пойди, говорит, к Кощею, попросись в ученицы — не откажет, в тебе силы много. Настанет час, я подам тебе знак. А пока жди. Ну а мне что — умереть всегда успеется. Я сделала, как он велел. Приходила к тому болоту иногда, но прошла дюжина лет, пока он вновь не явился. Сказал мне, чтобы я с отцом поговорила. И опять я смеялась — вот придумал чего! А он объявил, что близок час, когда исполнится моё желание. Чары кощеевы сильны, да только сам камень пещеры от воды и ветра сточился. Дух и облик Синеликого свободны, а тело до сих пор заперто. Нужен корабль, чтобы до тайного острова добраться, да сильный чародей, чтобы пещеру вскрыть и цепи сорвать. Так и получилось. Ну а дальше отец договорился с Синеликим, что получит всю власть по обеим сторонам моря и дальше. Нужно только вытащить Кощея из его мирка в Явь надолго, чтобы подобраться можно было и обессилить. Синеликий тем временем начал бы собирать армию и наступать. Тогда-то отец и придумал хитрость: до последнего против Синеликого отказывался свои войска выставлять, чтобы вынудить Кощея принять его условие. Но план менять пришлось — упёрся Кощей. Не хотел жениться — и всё! Да ещё Пелагея не помогала — при нём тряслась, рыдала, а мне ныла: Стра-ашный, ужа-асный, — с отвращением передразнила Марья сестру. — Пришлось мне его зачаровывать. Вот уж на самом деле страшно было — а если бы заметил? Но я ему зубы хорошо заговорила, да и доверял он мне. Чтобы у вас не задержался, заставила его всех врагами считать. Богатырь-собачонок как вовремя попался! Я на нём и проверила, насколько хорошо Кощей мне подчиняется.

Марья наклонила голову, прислушиваясь к чему-то, и кивнула сама себе.

— Зовут… Пришло время!

Женщина постучала ногтём по стене, которая показывала битву, и Вихрь встал на дыбы, а Кощей повернул голову, ища источник странного звука. Марья взялась пальцами обеих рук за кончики иглы.

— Стой! Не надо! Остановись! — закричали вразнобой Варвара и Любава.

Из-под испачканных углём ногтей вырвалось синее пламя, обожгло иглу до черноты, и она с коротким звяком треснула посередине под давлением