Led Zeppelin. Самая полная биография - Боб Спитц

Studios» с The Band of Joy. На записи было три песни: «Hey Joe», «For What It’s Worth» и песня Сирила Дэвиса, которую Роберт переписал под себя и назвал «Adriatic Seaview». «Мы записались буквально за полчаса. Звукоинженер включил микрофоны и сказал: “Окей, можете играть ваши песни”, – и мы записали их с одного дубля», – вспоминает Кевин Гэммонд, гитарист и автор захватывающих соло в духе Хьюберта Самлина.

Запись, хоть и сделанная на скорую руку, звучала бескомпромиссно, в духе будущих Led Zeppelin. Подача Роберта будоражила. Казалось, он выжал все из этого материала. Ударные Джона Бонэма повышали уровень адреналина и были похожи на взрывы праздничных фейерверков, от которых земля словно ходит ходуном. Прежде никто так не играл. Слушая скрипучую ацетатную пластинку, Джимми услышал будущее. Тот самый звук, о котором так долго мечтал.

Джимми сообщил Роберту, что уже предложил роль вокалиста в его новой группе Терри Риду, которым Плант восхищался, но добавил: «Знаешь, мне кажется, нам стоит встретиться еще раз. Если тебе интересно, приезжай ко мне в гости, и мы проведем какое-то время вместе. Послушаем записи, посмотрим, насколько мы совпадаем во взглядах, а потом решим, что делать дальше». Джимми хотел убедиться, что у них действительно сложатся хорошие взаимоотношения. «Очевидно, что Роберт умеет петь и он полон энтузиазма. Но я не был уверен, что он справится с ролью фронтмена», – вспоминал он. К тому времени Джимми обзавелся собственным домом в Пангборне, к западу от Рединга, и пригласил Планта. «Кстати, прихвати свои любимые пластинки», – сказал он Роберту напоследок.

Роберт послушно просмотрел свою драгоценную стопку пластинок и сделал небольшую подборку для Джимми Пейджа. Позже он рассказывал: «Это были “Babe, I’m Gonna Leave You” и “Farewell, Angelina” Джоан Баэз, альбом Хаулина Вулфа с креслом-качалкой на обложке и “5000 Spirits” группы The Incredible String Band. И, конечно же, венец моей коллекции, вышедший на “Philips” альбом Роберта Джонсона с разворотом[45]. Настоящий бриллиант! Я купил его, когда работал в сетевом магазине “Woolworth”». Плант запихнул пластинки в сумку и сел в Бирмингеме на поезд до Рединга. Там он пересел на электричку до Пангборна, который был поблизости.

24-летний Джимми жил чуть ниже по склону холма, недалеко от станции, в викторианском эллинге, построенном 150 лет назад. Дом стоял прямо за пабом «The Swan». «Очень большой дом, с шестью спальнями. Три этажа, а снизу лодки», – так описывал Пейдж Планту свое пристанище. Интерьер украшали ценные экспонаты в стилях ар-деко и ар-нуво, которые Джимми покупал по мере роста своего благосостояния, а также картины, книги, модели поездов и аквариум с тропическими рыбками. Центром притяжения дома было огромное витражное окно с видом на Темзу. Серьезные перемены в образе жизни, по сравнению с крохотной спальней в родительском доме, откуда он съехал всего два года назад.

Плант был впечатлен. Ему было всего 19, он был на мели и проживал в комнатушке над баром в Вулверхэмптоне, а в его музыкальной карьере наметился застой. Дом же Джимми производил впечатление сосредоточия успеха в мире рок-н-ролла. Вместе с Джимми жила его «развязная американская подружка», при виде которой Плант потерял дар речи. Одно только музыкальное оборудование Джимми являло собой предмет роскоши – гигантский усилитель «Fisher» со спикерами «Tannoy», несколько катушечных дек – набор, достойный полнофункциональной звукозаписывающей студии.

Потребовалось некоторое время, чтобы Джимми и Роберт привыкли друг к другу. У них были непохожие жизненный опыт и происхождение. Плант был простодушен и не уверен в себе. Он испытывал благоговейный трепет перед Пейджем, который производил впечатление суперуспешного космополита, не раз бывавшего за границей. «В его манере себя вести присутствовала некая утонченность и рассудительность, с которой мне ранее сталкиваться не приходилось», – восхищался Роберт.

Но музыка растопила лед. До глубокой ночи они говорили об Элвисе, Джерри Ли, Чаке, Бадди и Эдди, а также о Сонни Бое Уильямсоне, Джонни Бернетте, Бене И. Кинге, Отисе Клэе и Соломоне Берке. «Однажды, когда его не было дома, я решил поставить пластинку из его коллекции. Просмотрев множество записей, я отобрал самые интересные. А потом оказалось, что именно их он и собирался включить мне сам, когда вернется домой, чтобы понять, нравится ли мне такая музыка». Это было настоящее пиршество: «You Shook Me» Мадди Уотерса, «If I Had a Ribbon Bow», один из шедевров Fairport Convention, «She Said Yeah» Ларри Уильямса, «Justine» Дона и Дьюи и обожаемая обоими музыкантами «Babe, I’m Gonna Leave You». Стало ясно, что они на одной волне.

«Меня увлекли его свежие идеи», – говорил Роберт.

Постепенно они перешли к разговору о новой группе Джимми. Басист у него уже был. Крис Дрэя отказался от участия, поэтому Пейдж присматривался к Джону Полу Джонсу, с которым был знаком по сессионной работе. У Джонса имелся впечатляющий послужной список и блестящая репутация. Они столкнулись на записи дебютного альбома Кита де Гроота No Introduction Necessary. «Во время перерыва [Джон Пол] спросил, не нужен ли мне басист в новую группу», – вспоминал Джимми. Это было несколько неожиданно, но вполне объяснимо. Джонсу, как Пейджу, надоела студийная рутина, и тот очень хотел играть в группе, где мог бы свободно выражать себя. «Я зарабатывал целое состояние [участвуя в студийных сессиях], – вспоминал Джон Пол Джонс, – но я больше не получал от этого удовольствия». В тот момент ничего конкретного приятели не решили, но через некоторое время жена Джонса, Мо, увидела заметку в газете «Disc» о том, что Джимми собирает новую группу на обломках The Yardbirds. «Она уговорила меня позвонить ему», – вспоминал Джон Пол. 19 июля 1968 года, за день до выступления The Band of Joy в Уолсолле, об участии Джонса было объявлено официально.

«Джимми рассказал мне о Джоне Поле Джонсе, а я рассказал ему о Бонзо, – вспоминал Роберт, – и что не встречал более энергичного барабанщика».

У Джимми на примете уже было несколько ударников. На записи песни Джо Кокера он познакомился с Би Джеем Уилсоном, но у того был действующий контракт с Procol Harum. Клем Каттини, постоянный партнер Джимми по студийной работе, по уши завяз в плотном рабочем графике. «Мы позвали Эйнсли Данбара», – говорил Питер Грант. У Данбара было отличное резюме – он успел поработать с Bluesbreakers Джона Мейолла и в группе Джеффа Бека. Но Эйнсли собирался в Штаты на гастроли с Фрэнком Заппой, после чего хотел создать собственную группу. К тому же он назвал участие в The Yardbirds «спетой песенкой и шагом во вчерашний день».

Оставался приятель Роберта. Бонзо, как тот его называл. Джимми запомнил невероятный звук ударных на демо-записи The Band of Joy. Заманчивый вариант.

«Когда я увидел, что вытворяет Бонзо, я понял, что мы