Три - Сара Лотц

— Черт, почему вы не можете просто разбудить ее? — заявил Джейс, тыча желтым от никотина пальцем в грудь бедного доктора.

Тот заверил, что они делают все, что в их силах.

— Да что вы говорите? — презрительно фыркнул Джейс. — Если закончится тем, что она, блин, превратится в долбаный овощ, всей вашей шайке придется ухаживать за ней.

Это стало последней каплей. Что касается меня, то мне все было ясно: Адамсы показали свое истинное лицо. Я не мог запретить им посещать Джесс, но зато мог дать понять, что ни при каких обстоятельствах они не получат опеку над девочкой после ее выписки. Я сразу связался с адвокатом Шелли и поручил ей проинформировать Адамсов о распоряжениях Шелли и Стивена в отношении опекунства над их детьми.

Через день на первой полосе «Сан» появился заголовок: «БАБУШКА ДЖЕСС ВЫЧЕРКНУТА ИЗ ЕЕ ЖИЗНИ».

Нужно отдать должное фотографу, он выхватил эту свору во всей их бандитской красе: мамаша Адамс вытаращилась в объектив, а вокруг нее стоят хмурые братцы и прочие отпрыски их семейства, как на рекламе, продвигающей преимущества контроля над рождаемостью. Мэрилин особо не стеснялась в заявлениях относительно своего взгляда на происходящее: «Это неправильно, — говорит Мэрилин (58 лет). — Образ жизни Пола противоречит морали. Он — гей, а мы — добропорядочные граждане. Семья. Джесс будет лучше у нас».

Газета «Сан», разумеется, не могла упустить такой шанс. Они где-то раздобыли мою фотографию, сделанную во время прошлогоднего гей-парада, где я был одет в пачку и смеялся со своим тогдашним партнером Джексоном. Этот снимок во всех красках был помещен напротив снятого крупным планом семейства Адамсов.

История эта разошлась со скоростью лесного пожара, и уже очень скоро другие таблоиды также раскопали компрометирующие меня фотографии — без сомнения, за это нужно благодарить моих бывших и нынешних друзей. Думаю, не стоит винить их за то, что они продали эти снимки. Ведь многие из них сами являются актерами, борющимися за существование.

Но ситуация по-настоящему обернулась против меня, когда нас с Мэрилин пригласили на шоу Роджера Клайдсдейла. Джерри предупреждал, чтобы я не ходил туда, но разве я мог допустить, чтобы Мэрилин высказывалась там одна, не дать ей отпор? Я познакомился с Роджером несколько лет назад на деловом ленче для представителей СМИ, и, судя по нескольким его утренним шоу «на злобу дня», которые я видел, он довольно резко высказывался по поводу «хапуг, обманом вымогающих государственные пособия», как он выразился. На основании этого я наивно полагал, что он будет на моей стороне.

Атмосфера в студии была наэлектризована в ожидании бури; публика жаждала решающей схватки. И они не были разочарованы. Честно говоря, вначале я думал, что все обернется в мою пользу. Мэрилин сразу бухнулась на студийный диван, пробормотав что-то совершенно невнятное в ответ на фирменные вопросы Роджера типа «почему вы активно не ищете работу?» Затем он перевел свой буравящий взгляд на меня.

— У вас есть какой-либо опыт ухода за детьми, Пол?

Я ответил ему, что присматривал за Джесс и Полли, когда они были еще совсем маленькими, и еще раз подчеркнул, что Стивен и Шелли выбрали меня их опекуном.

— Ему просто нужен их дом! Он ведь актер! Ему плевать на этого ребенка! — заверещала Мэрилин, почему-то сорвав этим аплодисменты.

Роджер несколько секунд выдерживал паузу, чтобы дать страстям поутихнуть, а затем сделал ход, совершенно ошарашивший меня.

— Пол… Это правда, что вы страдали психическим расстройством?

Публика снова взорвалась, и даже Мэрилин выглядела несколько опешившей.

Я не был готов к этому вопросу. Заикаясь и сбиваясь на каждом шагу, я предпринял жалкую попытку объяснить, что тот мой срыв уже в прошлом.

Разумеется, это фактическое признание породило бесконечный поток новых сенсационных заголовков, суть которых сводилась к одному: «Опекуном Джесс будет псих».

Понятное дело, я был опустошен и подавлен. Никому не понравится, когда о нем пишут такие вещи, и мне приходилось винить только самого себя за свою открытость. Потом меня жестко критиковали за то, как я после всего этого повел себя по отношению к прессе. Среди прочих нелестных эпитетов меня называли публичной проституткой и «самовлюбленным и не внушающим доверия эгоистом». Но что бы ни писали обо мне в газетах, в сердце у меня на первом месте всегда были интересы Джесс. Я отложил свою карьеру на обозримое будущее, чтобы все свое время посвятить только ей. По правде говоря, если бы я был заинтересован в том, чтобы эксплуатировать ее в корыстных целях, то мог бы заработать миллионы. Но дело было не в деньгах, поскольку страховки Шелли и Стивена были полностью выплачены, а кроме этого была еще и компенсация, которую я намеревался поместить в трастовый фонд на имя Джесс. Она всегда будет присмотрена. Причины, по которым я появлялся на различных утренних шоу, не имели ничего общего с деньгами, а были направлены исключительно на то, чтобы внести в этот вопрос полную ясность. На моем месте так поступил бы каждый.

Как видите, проблем у меня было невпроворот, однако приоритетом оставалась Джесс. Малышка по-прежнему была без сознания, но, если не считать ожоговых травм, поправлялась. Мне необходимо было начинать думать о том, где Джесс будет жить.

Доктор Касабян, который победил в конкурсе и был назначен психологом Джесс, когда она в конце концов пришла в себя и начала говорить, предположил, что, видимо, лучше всего она будет чувствовать себя в знакомом окружении, а это означало переезд в дом Стивена в Чизелхерсте.

Когда я после всего случившегося в первый раз вошел туда, это был один из самых тягостных моментов в моей жизни. Все здесь, от школьных и свадебных фотографий на стенах до засохшей елки на подъездной дорожке к дому, которую Стивен так и не собрался выбросить, напоминало о том, что мы с Джесс потеряли. Когда я закрывал за собой дверь под выкрики просочившихся и сюда газетчиков (да, они сопровождали меня даже в этой болезненной ситуации), я чувствовал себя таким же убитым, как это было, когда я впервые услышал трагическую новость.

Но я заставил себя противостоять ситуации. Ради Джесс я должен был быть сильным. Я медленно обошел дом, сломавшись окончательно, когда увидел фотографию, на которой мы со Стивеном были еще совсем детьми и которую он поставил у себя в кабинете. Я был маленький и толстенький, с редкими передними зубами, а он — стройный и серьезный. По виду вы никогда не сказали бы, что мы с ним двойняшки, да и люди мы с ним были совершенно разные. Уже в восемь лет я, например, знал, что хочу быть на сцене, в то время как Стивен был гораздо более сдержанным и серьезным. И все же, несмотря на то что в школе мы вращались в разных кругах, мы всегда были близки; а когда он познакомился с Шелли, наши отношения даже стали более глубокими. Мы с Шелли сразу же подружились.

Хоть это и разбивало мне сердце, я заставил себя провести ночь здесь — для блага Джесси мне было необходимо самому акклиматизироваться в этом доме. Я почти не спал, а когда все-таки наконец заснул, мне приснились Стивен и Шелли. Сон был такой явственный, как будто они находились со мной в этой комнате, как будто их души цеплялись за этот дом. Но я знал, что в отношении Джесс поступаю правильно, что они дают мне на это свое благословение.