Танковый погром 1941 года - Владимир Бешанов

С ноября 1940 года стало ясно, что теперь именно Берлин является основным препятствием советского проникновения в Европу и советско-германские отношения вступили в фазу непосредственной подготовки к войне. Формально стороны сохраняли дипломатические отношения, но вели нарастающую дипломатическую борьбу, особенно на Балканах. Военные действия на Балканах в апреле-мае 1941 года в целом были на руку Москве, поскольку подтверждали невозможность англо-германского альянса. Поэтому советское руководство всячески демонстрировало Берлину свое понимание действий Германии в Восточном Средиземноморье, так как расширение боевых действий на Ближнем Востоке могло отвлечь наиболее боеспособные части вермахта из Европы.

В этих условиях Советский Союз мог спокойно и последовательно проводить подготовку к новому «освободительному походу». В свете этой подготовки в апреле 1941 года началась нормализация советско-английских отношений. Для обеспечения тыла со стороны Дальнего Востока 13 апреля был подписан советско-японский договор о нейтралитете.

Собственно советское военное планирование боевых действий против Германии началось еще в октябре 1939 года. До июня 1941 года было разработано пять вариантов плана оперативного использования Красной Армии в войне с Германией. Документ под условным названием «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940–1941 гг.» начал разрабатываться сразу после установления советско-германской границы согласно договору от 28 сентября 1939 года. Особую интенсивность этот процесс приобрел со второй половины 1940 года, и в конце июля составление этого документа было завершено. План предполагал основные усилия сосредоточить в направлении Варшавы и Восточной Пруссии.

После дополнительной проработки к 18 сентября был подготовлен новый вариант плана, который предполагал возможность использования главных сил Красной Армии в зависимости от обстановки на Северо-Западном или Юго-Западном направлениях. Эти варианты развертывания советских войск получили соответственно наименования «северный» и «южный». Географически бассейн реки Припять почти точно посередине разделял Западный театр военных действий — отсюда два основных направления.

5 октября 1940 года этот вариант плана был доложен Сталину и Молотову. В ходе обсуждения Генштабу было поручено доработать план с учетом развертывания еще более сильной главной группировки в составе Юго-Западного фронта. В результате было предусмотрено увеличить здесь численность войск на 31% по дивизиям, на 300% по танковым бригадам и на 59% по авиаполкам. 14 октября «южный» вариант был утвержден в качестве основного.

Тем самым советские вооруженные силы получили действующий документ, на основе которого велось более детальное военное планирование.

В ноябре 1940 и январе 1941 года была проведена серия оперативно-стратегических игр на картах. Так, для отработки «северного» и «южного» вариантов соответственно 2–6 и 8–11 января 1941 года в Генеральном штабе проводились две игры. В первой разыгрывались наступательные действия Красной Армии на Северо-Западном направлении — Восточная Пруссия, а во второй — на Юго-Западном — Южная Польша, Венгрия, Румыния.

Хотя в заданиях к играм отмечалось, что «западные» напали, никаких задач, связанных.с отражением агрессии «восточными» не решалось. Стороны сразу были поставлены в известность, что войсками прикрытия «западные» отброшены к границе, а на Юго-Западном направлении — даже к линии рек Висла и Дунаец, и с этих рубежей уже шла игра. Таким образом, никаких оборонительных операций советский Генштаб не планировал, разыгрывавшиеся наступательные операции Красной Армии и должны были стать содержанием начального периода войны.

В ходе игр наступление «восточных» на территории Восточной Пруссии захлебнулось, а на юго-западе они добились значительных успехов, что привело к отказу от «северного» варианта. Главным направлением советского наступления была определена Южная Польша. Подготовленный под руководством Жукова к 10 апреля 1941 года новый вариант плана окончательно закрепил отказ от «северного» варианта и переориентировал основные усилия войск на Юго-Западное направление. Окончательный план будущей войны был готов к 15 мая 1941 года.

Анализ советских военных планов и высказываний политического руководства показывает, что решение о войне принималось не из страха перед германским нападением. Вот 20 ноября 1940 года А.А. Жданов инструктирует Ленинградский партийный актив: «… политика советского государства заключается в том, чтобы в любое время расширять, когда представится это возможным, позиции социализма. Из этой политики мы исходили за истекший год, она дала… расширение социалистических территорий Советского Союза. Такова будет наша политика и впредь…» Но в 1941 году расширять «фронт социализма» далее на Запад можно было, только сокрушив Германию, которая являлась главным препятствием и единственным западным соседом СССР.

Широко распространенное мнение о том, что Советский Союз сначала ждал нападения врага, а уже потом планировал наступление, не учитывает того, что в этом случае стратегическая инициатива фактически добровольно отдавалась бы в руки противника, а советские войска ставились бы в заведомо невыгодные условия. Тем более что сам переход от обороны к наступлению, столь простой в абстракции, является очень сложным процессом, требующим тщательной и всесторонней подготовки, которая должна бы начинаться оборудованием оборонительных рубежей на 150-километровую глубину.

Но ничего подобного не делалось, и вряд ли стоит серьезно говорить о том, что Красная Армия могла успешно обороняться на неподготовленной местности, да еще при внезапном нападении противника, которое советскими планами вообще не предусматривалось. Кроме того, неясно, зачем планировать наступательные операции, если войскам предстоит оборона. Ведь никто не может сказать, как сложится ситуация на фронте в ходе оборонительной операции, где окажутся войска и в каком они будут состоянии.

Сегодня можно без всяких теоретических рассуждений заглянуть в план от 11 марта 1941 года, на котором четко указано: «Наступление начать 12.6.». Ясно, что точный срок наступления определяется стороной, которая планирует располагать инициативой начала боевых действий. В документе от 15 мая также открыто сформулирована мысль о том, что Красная Армия должна «упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие войск». Таким образом, основная идея советского военного планирования заключалась в том, что Красная Армия под прикрытием развернутых на границе войск западных округов завершит сосредоточение на театре военных действий сил, предназначенных для войны, и перейдет во внезапное решительное наступление.

Поскольку советской разведке не удалось добыть ни одного документа, относящегося к плану «Барбаросса», запланированная Сталиным война также не являлась превентивной. Сталин не верил в германское нападение на Советский Союз и считал, что «для ведения большой войны с нами немцам, во-первых, нужна нефть, и они должны сначала завоевать ее, и, во-вторых, им необходимо ликвидировать Западный фронт, высадиться в Англии или заключить с ней мир». Отсюда делался вывод, что Гитлер двинет вермахт либо на Ближний Восток, либо на Британские острова, но ни в коем случае не пойдет на риск затяжной и безнадежной для него войны на два фронта.