Призрак Оперы - Гастон Леру

Кристина вздохнула, и ей показалось, что в ответ на ее вздохпоследовал другой вздох – за ее спиной.

– Вы слышали что-нибудь? – спросила она. Ее зубы стучали.

– Нет, ничего, – заверил ее Рауль.

– Это ужасно, – сказала она, – всегда дрожать-, вот так, каксейчас. Но здесь мы вне опасности. Здесь мы дома, у меня дома, в небе, навоздухе, при дневном свете. Солнце пылает, а ночные птицы не любят смотреть насолнце. Я никогда не видела его при дневном свете. Это-, это, должно быть,отвратительно. – Она запнулась, обращая обезумевший взор к Раулю. – О, первыйраз, когда я увидела его… Я думала, он умрет!

– Но почему? – спросил Рауль, по-настоящему напуганный тономее странного и тревожного признания. – Почему вы думали, что он умрет?

– Почему? Потому что я увидела его! Мгновение спустя она иРауль одновременно обернулись.

– Здесь кто-то стонет от боли! – воскликнул он. – Можетбыть, кто-то ранен. Вы слышали?

– Не могу сказать, потому что, когда я не с ним, в моих ушахпостоянно стоят его стоны… Но если вы слышали…

Они поднялись и осмотрелись вокруг. На огромнойметаллической крыше никого не было. Они опять сели.

– Когда вы впервые увидели его? – спросил Рауль.

– Три месяца я слышала его, так ни разу и не увидев. Впервыея услышала его прекрасный голос, когда он вдруг запел где-то рядом. Я подумала,так же как и вы, что он находится в другой комнате. Я вышла и посмотрела везде,но моя артистическая комната, как вы знаете, изолирована. Голос продолжал петьвнутри. Затем он не только пел, но и говорил со мной, отвечал на мои вопросы. Унего был настоящий мужской голос, но такой красивый, как голос ангела. Как ядолжна была объяснить все это? Я никогда не забывала об Ангеле музыки, которогомой бедный отец обещал послать ко мне после своей смерти. Я не боюсь говорить свами о таком ребячестве, Рауль, потому что вы знали моего отца и он любил вас.Вы ведь тоже верили в Ангела музыки, когда были маленьким мальчиком, и потому,я уверена, не будете смеяться надо мной. У меня по-прежнему такая же любящая,доверчивая душа, как у маленькой Лотты, и то, что я жила с мадам Валериус,нисколько не изменило ее. Я держала эту маленькую, наивную душу в моих наивныхруках и наивно предложила ее Голосу, думая, что предлагаю ее Ангелу. Отчастивиновата в этом и мадам Валериус. Я рассказала ей о необъяснимом инциденте, иона воскликнула: «Это Ангел! Во всяком случае, ты всегда можешь спросить его».

Я спросила, и Голос ответил, что он действительно тот, когоя ждала, тот, кого отец обещал прислать после смерти. С тех пор Голос и я сталичасто встречаться, я доверяла ему полностью. Он сказал, что сошел на землю,чтобы помочь мне постигнуть высшую радость вечного искусства, и попросилразрешения давать мне каждый день уроки пения. Я с радостью согласилась, нашивстречи проходили в моей артистической комнате в то время, когда эта частьОперы была безлюдной. Как описать вам эти уроки? Вы не можете себе представить,какими они были, хотя и слышали сам Голос.

– Конечно, мне трудно представить, какими они были, –согласился Рауль. – А аккомпанемент?

– Какая-то музыка, незнакомая мне. Она проникала с другойстороны стены и была чудесной. Голос, оказалось, точно знал, в каком месте мойотец приостановил обучение, когда умер, и каким методом он пользовался. – Я –или, скорее, мой голос – помнила все мои прошлые уроки. Извлекая пользу из них,а также из уроков, которые я теперь брала, я достигла удивительного прогресса,на который при других условиях потребовались бы годы! Вы знаете, я довольноделикатна, и сначала моему голосу не хватало характера: его нижний регистр былне развит, верхний регистр – слегка резковат, а среднему регистру, недоставалочистоты. Мой отец боролся с этими недостатками и за короткое время достигуспеха. Голос помог мне преодолеть их навсегда.

Я постепенно увеличивала силу своего голоса до такойстепени, на которую раньше даже не позволяла себе надеяться. Я научилась даватьдыханию самую большую из всех возможных амплитуд. Но самое главное – Голосраскрыл мне секрет грудных звуков сопрано. И он окутал наши уроки святым огнемвдохновения, пробудил во мне страстную, жадную, возвышенную жизнь. Он обладалспособностью поднимать меня до своего уровня, поставил меня в унисон со своимивеликолепными, парящими звуками. Его душа жила в моем голосе и дышалагармонией.

Через несколько недель я уже не узнавала себя, когда пела!Это даже пугало меня: не скрывается ли за этим какое-то колдовство? Но мадамВалериус успокоила меня, сказав, что такой чистой девушкой как я, дьяволзавладеть не в состоянии.

По приказу Голоса мои успехи были секретом, известным толькомне и мадам Валериус. По какой-то причине за пределами своей артистическойкомнаты я пела своим обычным голосом, и никто не замечал каких-то изменений. Явсе делала так, как хотел Голос. Он сказал мне: «Вы должны подождать. Увидите,мы поразим Париж!» И я ждала, живя в каком-то восторженном сне, гдеглавенствовал Голос.

Затем однажды я увидела в зале вас, Рауль. Я была вне себяот радости и не пыталась скрывать ее, вернувшись в свою артистическую комнату.К сожалению для нас обоих, Голос был уже там и сразу понял по моему лицу, чтослучилось что-то новое. Когда он спросил меня об этом, я не видела причины несказать ему о вас и месте, которое вы все еще занимали в моем сердце. Когда язакончила, Голос, казалось, не отреагировал. Я позвала его – он не ответил. Япросила его – напрасно. Мне пришла в голову мысль, что он, возможно ушелнавсегда. Я молила Бога, чтобы Голос ушел, Рауль…

В тот вечер я вернулась домой в отчаянном состоянии. Яобняла мадам Валериус и сказала: «Голос ушел! Наверное, он не вернетсяникогда!» Она испугалась так же, как я, и попросила меня объяснить, чтопроизошло. После моего рассказа она констатировала: «Конечно, Голос ревнив!» Иэто, Рауль, заставило меня понять, что я люблю вас…

Кристина замолчала, склонив голову на грудь Рауля, и онисидели так несколько секунд, держась за руки. Поглощенные своими чувствами,молодые люди не видели, не чувствовали, что всего в нескольких шагах от них,поперек крыши, двигалась тень от двух больших черных крыльев, приближаясь такблизко, что могла накрыть их.

– На следующий день, – продолжала Кристина с глубоким вздохом,– когда я пришла в свою артистическую, Голос был там. О Рауль, он говорил сомной так печально. Он прямо сказал мне, что, если я отдам свое сердце кому-тона земле, он. Голос, вернется на небеса. Он сказал это таким горестным тоном,что мне в душу вкралось подозрение: я начала понимать, что мой разум ввел меняв заблуждение. Но я все еще верила этому видению. Голосу, который так тесносоединился с мыслью о моем отце. Больше всего на свете я боялась, что не услышуera никогда. К тому же, думая о своих чувствах к вам, я стала понимать ихвозможную тщетность; я даже не знала, помнили ли вы еще меня. Кроме того, вашесоциальное положение делало наш брак невозможным. Я поклялась Голосу, что выбыли для меня только братом и никогда не будете кем-либо еще и что мое сердцене откликнется на земную любовь.