Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий - Лариса Андреевна Черкашина

княжны Марии Ярославны, супруги великого князя литовского Ольгерда (одного из сыновей славного Гедимина), капище было разрушено, а на его месте возведён православный храм.

Образцом для него послужили древние киевские и новгородские церкви. Старинные же хроники утверждали, что Пятницкая церковь есть «первый каменный храм истинного Бога, воздвигнутый в литовской столице и земле». В ней крестили всех сыновей князя Ольгерда и его верных слуг, наречённых христианскими именами: Антонием, Иоанном и Евстафием, – все трое позднее приняли смерть за веру и канонизированы «Виленскими мучениками».

Не щадили Пятницкую церковь губительные пожары, но всякий раз она возрождалась к жизни. На исходе XVI века церковь сильно пострадала в огне, но была восстановлена, да и в начале другого столетия пожар вновь не пощадил её. В 1698-м храм был приведён в порядок словно для того, чтобы через семь лет в нём свершилось великое таинство – царь Пётр крестил своего темнокожего питомца.

Вход в церковь Святой Параскевы Пятницы. Фотография автора. 2019 г.

Публикуется впервые

Веское свидетельство о значимом в его жизни событии оставил сам Абрам Петрович: «…И был мне восприемником от святые купели Его Величество в Литве в городе Вильне в 1705-м году…»

Строки эти обращены к императрице Екатерине I: к именинам государыни Ганнибал преподнёс ей рукопись собственного учебника в двух томах «Геометрия и фортификация» с пространным посвящением: «… Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше подношу сии мои малыя труды…»

Абрам Петрович изъявлял надежду, что его книга «потребна быть может молодым людям, желающим учения, но и совершенным инженерам». Вряд ли эту рукопись, поднесённую автором императрице, наследнице «славного Петра Великого», мог видеть либо читать сам поэт.

Внутреннее убранство церкви Святой Параскевы Пятницы, где был крещён Абрам Ганнибал. Фотография автора. 2019 г.

Публикуется впервые

…Пушкин – историк серьёзный. «Не смею и не желаю взять на себя звание Историографа после незабвенного Карамзина, – полагал он, – но могу со временем исполнить давнишнее мое желание написать Историю Петра Великого и его наследников до Государя Петра III». В последние годы жизни поэт был увлечён деяниями и самой личностью Петра Великого, и все сведения добыты им из архивов, где он самозабвенно работал. Так что в достоверности исторических фактов и событий сомнений нет.

Стоит заметить, что и в 1707 году Пётр I вновь побывал в Вильне и, весьма вероятно, его также сопровождал маленький арап. Но путь следования русского царя был совсем иным: Пётр в сопровождении свиты выехал в Вильну из Варшавы. И об этом также упоминает Пушкин в «Истории Петра».

Видимо, поэтому и не вызывал сомнений у поэта год крещения его прадеда.

Приключения африканца во Франции

Фамилией Ганнибал Абрам Петрович стал подписываться значительно позднее, в зрелые годы, первая же фамилия – Петров, как и отчество, – была дана в честь «августейшего восприемника».

Будто эхо из века ХХ, поэтический отклик Марины Цветаевой: «Был негр ему истинным сыном…»

Но вот что ведомо было о жизни прадеда самому поэту: «До 1716 году Ганнибал находился неотлучно при особе Государя, спал в его токарне, сопровождал его во всех походах».

Тринадцатилетним подростком Абрам Ганнибал получил своё первое боевое крещение в Полтавской битве. Об этом знаменательном факте Пушкин вспоминает и в письме к брату Льву: «Присоветуй Рылееву в новой его поэме поместить в свите Петра I нашего дедушку. Его арапская рожа произведёт странное действие на всю картину Полтавской битвы».

Абраму Петровичу довелось стать участником и других знатных баталий под предводительством Петра Великого: сражения при Гангуте, Прутского похода. Молодой арап находился неотлучно при государе, исполняя обязанности его камердинера и секретаря. Но вскоре ему пришлось разлучиться со своим августейшим покровителем. Вот как о том повествует его правнук в ярком, но, увы, незаконченном романе «Арап Петра Великого».

Александр Пушкин:

«В числе молодых людей, отправленных Петром Великим в чужие края для приобретения сведений, необходимых государству преобразованному, находился его крестник, арап Ибрагим».

Приятель поэта Алексей Вульф, побывав у Пушкина в Михайловском в сентябре 1827-го, вспоминал: «…Показал он мне только что написанные первые две главы романа в прозе, где главное лицо представляет его прадед Ганнибал, сын Абиссинского эмира, похищенный турками, а из Константинополя русским посланником присланный в подарок Петру I, который его сам воспитывал и очень любил. Главная завязка этого романа будет – как Пушкин говорит – неверность жены сего арапа, которая родила ему белого ребёнка и за то была посажена в монастырь. Вот историческая основа этого сочинения».

Итак, приехав в Париж в июне 1717 года, Пётр I оставил там своего любимца, дабы тот в совершенстве изучил артиллерийские и фортификационные науки.

Обучался Ганнибал в военной артиллерийской школе при гарнизонной крепости Ла Фер и показал в учебе отличные успехи. В начавшейся в 1719 году войне с Испанией он в рядах французских волонтёров штурмовал города Фуэнтерабию и Сан-Себастьян и был ранен в голову в «одном подземном сражении». За храбрость Ганнибал произведен в офицеры французской армии.

Сохранилось послание самого Абрама Петровича: «…Послан я был для наук в чужие края и по всемилостивейшему Его Императорского Величества соизволению был в службе Его Королевского Величества Французского в лейб-гвардии капитаном…»

Вряд ли привольно жилось молодому африканцу в Париже. Во всяком случае, его письма к государю, «слёзные вопли», с сетованиями на бедность и с просьбами о прибавке жалованья, дабы вести жизнь достойную, свидетельствуют о постоянной нужде, что терпел Абрам Ганнибал. И так ли он кружил головы именитым француженкам, как герой пушкинского романа, не пропуская «ни одного бала, ни одного праздника» и предаваясь «общему вихрю со всею пылкостию своих лет и своей породы»?

Александр Пушкин:

«Появление Ибрагима, его наружность, образованность и природный ум возбудили в Париже общее внимание. Все дамы желали видеть у себя le Negre du czar (царского негра – франц.) и ловили его наперехват…»

Пушкину легко воссоздать те сомнения и надежды, что бурлили в душе неведомого прадеда, по праву родства передав ему собственный опыт: «Мысль, что природа не создала его для взаимной страсти, избавила его от самонадеянности и притязаний самолюбия, что придавало редкую прелесть обращению его с женщинами».

Ведь для них, по самоощущению героя, он являл «род какого-то редкого зверя, творенья особенного, чужого, случайно перенесённого в мир, не имеющий с ним ничего общего». И «даже завидовал людям, никем не замеченным, и почитал их ничтожество благополучием».

И как психологически верно описана встреча Ибрагима с