Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга IV - Алексей Ракитин

перед уходом сказал, чтобы сторож в ночное время не уменьшал яркость рекламы, горевшей на фасаде здания. Ранее сторож в целях экономии электроэнергии должен был уменьшать накал ламп, используя специальный щиток возле входных дверей, но вечером 26 апреля Лео Франк почему-то потребовал этого не делать.

Примерно в то же самое время, то есть в тот момент, когда управляющий уже уходил, но ещё не ушёл, а Ньют Ли на дежурство не заступил, имел место дурацкий инцидент, заставивший полицейских поломать головы. В здание карандашной фабрики вошёл нетрезвый мужчина по фамилии Гантт (J. M. Gantt), работавший здесь прежде бухгалтером и экспедитором. Гантт вышел из пивной и решил зайти по месту бывшей работы дабы забрать ботинки, оставленные на фабрике ранее. Согласитесь, предлог сам по себе выглядит нелепо, ну да такова фактура, точнее, так об этом рассказал Ньют Ли… Появление бывшего экспедитора и бухгалтера вызвало замешательство Лео Франка. Было видно, что управляющему очень неприятно разговаривать с этим человеком. Он недоверчиво расспросил бывшего работника о туфлях, помялся… но разрешил Ньюту Ли сходить вместе с Ганттом туда, где якобы находилась обувь последнего. Сторож сопроводил нетрезвого визитёра в нужное место, тот благополучно отыскал свои коричневые туфли и откланялся.

После этого сторож попрощался в управляющим и приступил к несению своей нехитрой, но весьма специфической службы.

По прошествии более часа — то есть уже после 19 часов — Лео Франк неожиданно позвонил по телефону на фабрику и осведомился у Ньюта Ли, всё ли в порядке? За всё время работы Ньют впервые столкнулся с подобным проявлением беспокойства начальника. Он ответил, что всё нормально и на этом разговор закончился.

Во время ночного обхода около 3-х часов ночи Ньют Ли спустился в подвал и почувствовал, что у него возникла потребность сходить по малой нужде. Планировка здания была такова, что действующие уборные имелись в подвале и на 2-м этаже [значительная часть 1-го пустовала и была закрыта, поэтому уборная в той части здания была недоступна]. Обычно для своих нужд сторож пользовался уборной на 2-м этаже, но в этот раз решил дойти до клозета, имевшего в дальней части подвала. При предыдущих обходах той ночью Ньют Ли так далеко в подвал не заходил. Благополучно справив нужду, сторож обратил внимание на нечто странное, лежавшее на некотором отдалении в проёме одного из отсеков. При тусклом свете керосиновой лампы то, что он видел, было похоже на большую куклу или манекен. Первой мыслью, которая посетила ночного сторожа в ту минуту, когда он увидел странную фигуру, явилась досада на фабричных мальчишек — Ньют подумал, что они решили подшутить над ним и соорудили специальный муляж, дабы напугать взрослого мужчину. Прошло несколько секунд, прежде чем Ньют понял, что видит перед собой вовсе не муляж, а человеческое тело.

Вернувшись бегом на 1-й этаж, Ньют позвонил по домашнему телефону управляющего. По его словам, он вызывал Франка очень долго — примерно 8 минут — но трубку на другом конце провода так и не подняли. Уже после этого сторож попросил телефонистку на коммутаторе соединить его с дежурным офицером Департамента полиции. Услыхав голос полицейского — это был Уилльям Андерсон — сторож сделал заявление об убийстве белой женщины.

Именно с рассказа об этом звонке и начинался настоящий очерк.

Своё повествование Ньют Ли повторял бесчисленное число раз, детективы заставляли его пересказывать последовательность собственных действий как в произвольном порядке, так и строго следуя задаваемым вопросам, которые умышленно формулировались неправильно, либо двусмысленно. Чтобы подтолкнуть ночного сторожа к оговоркам, ошибками или запутать в мелочах, ему не давали спать и раз за разом требовали уточнить те или иные детали. Ньют Ли уподобился человеку, решающего задачу на внимательность в условиях крайнего утомления. Пытка бессонницей с небольшими перерывами продолжалась около 2-х недель. Впоследствии Ньют Ли так вспоминал о событиях 27 апреля и последующих дней: «Офицеры всё время разговаривали со мной. Я с трудом держался, чтобы не уснуть, так длилось день и ночь. Как только я собирался уснуть, они являлись за мной. Затем я возвращался в свою камеру, оставался там некоторое время, после чего появлялся другой офицер и забирал меня на допрос. Они отводили меня в камеру, где я мог бы спать, но они не позволяли мне оставаться там достаточно долго для того, чтобы я смог уснуть. Я не получал сна до тех самых пор, пока не попал в тюрьму и до тюрьмы я не спал около двух недель. Это началось после ареста ещё до коронерского дознания. Когда же я был доставлен в тюрьму, со мной там обращались хорошо.»[12]

Удивительно, но малограмотный чернокожий мужчина выстоял под мощным психологическим давлением и не допустил тех ошибок, в расчёте на которые детективы строили свою тактику. Он раз за разом повторял свой рассказ, ничего не убавляя и не добавляя. Последнее особенно важно, ибо появление новых деталей — это в глазах любого «сыскаря» нехороший сигнал, свидетельствующий о неискренности отвечающего и его попытках подстроить свой рассказ под желаемый слушателю вариант.

Тем не менее, даже почти идеальное с точки зрения любого детектива поведение ночного сторожа, не избавило его от крайне неприятных и опасных подозрений. Несколько моментов в изложенной Ньютом Ли версии событий показались полицейским весьма сомнительными.

О чём идёт речь?

Во-первых, сторож утверждал, что выйдя из уборной, увидел «куклу», лежавшую головой в сторону выхода из подвала, то есть в сторону той самой 2-створчатой двери, что была обнаружена приоткрытой на 45 см. В действительности, тело Мэри Фэйджен лежало головой в противоположную сторону.

Во-вторых, Ньют Ли сообщил в своём телефонном звонке в полицию, что убита белая женщина. То, что убитая являлась белой, было отнюдь не очевидно и более того, даже стоявший рядом человек не мог быть в этом уверен. Полицейским пришлось протирать лицо девочки бумагой и поднимать подол платья [чтобы увидеть бёдра], дабы получить представление о расовой принадлежности жертвы.

В-третьих, дверь из подвала на улицу с точки зрения безопасности объекта представляла собой «узкое» место и любой более или менее осторожный и опытный охранник при заступлении на ночное дежурство непременно убедился бы в том, что эта дверь надлежащим образом заперта. Ньют Ли утверждал, что заступив на смену в 18 часов 26 апреля, он ни разу не прошёл в дальнюю часть подвала, чтобы убедиться в закрытии двери, и сделал это в первый раз только около 3-х часов ночи. Полицейские не поверили этому утверждению и посчитали, что