Шелковые нити - Патриция Райан

– Мы будем ужинать или нет? Джоанна судорожно втянула в грудь воздух.

– Я больше не буду готовить для тебя ужин, Прюит. А также завтрак и обед.

Его глаза расширились.

– Будешь как миленькая.

– И ты больше не будешь спать со мной в спальне, – добавила она, стараясь говорить спокойно. – Отныне ты будешь спать в кладовой.

– В кладовой? – Он хрипло рассмеялся. – Ах ты, наглая сучка! Да как ты смеешь выгонять меня из моей собственной спальни?

– Это моя спальня, – возразила она, злясь на себя за напряженные нотки в голосе. – Этот дом принадлежит мне.

– Ты моя жена, – процедил он сквозь стиснутые зубы, трясясь от ярости. – Ты принадлежишь мне и по закону должна подчиняться моим желаниям. Я буду спать там, где пожелаю. И ты будешь ублажать меня утром, днем и вечером, если у меня появится такое намерение. А в промежутках между этим, если Мне захочется попользовать кого-нибудь еще, я сделаю это, где Мне угодно и когда угодно, а ты не посмеешь и пикнуть. – Это мой дом, – повторила Джоанна дрожащим голосом. – Которым я могу полностью распоряжаться. Если захочу, могу выгнать тебя отсюда и оставить дом себе. Или сдать его в аренду. – Он поднес кружку к губам, обведя гостиную оценивающим взглядом. – Учитывая, что я провожу большую часть времени за границей, зачем мне такой дом? Да и лавка. Я мог бы продавать шелк на рынке, как раньше. Немного лишних денег никогда не помешает. Почему я не додумался до этого раньше?

– Потому что ты не можешь распоряжаться тем, что тебе не принадлежит. – Она отважно шагнула к нему. – Это мой дом. У тебя есть кое-какие права на него, но ты не можешь ни продать его, ни сдать в аренду без моего разрешения, ни выгнать меня отсюда. Хью заверил меня в этом.

– Мужья постоянно избавляются от собственности жен, не спрашивая их согласия.

– Да, но если мужья умирают, жены получают собственность назад. Таков закон.

– Я молод и здоров.

Она пожала плечами, изобразив спокойствие.

– С молодыми и здоровыми мужчинами постоянно случаются несчастья.

– Тебе бы этого очень хотелось, не так ли?

– Возможно.

– Чертова сучка! – Прюит отшвырнул кружку, расплескав вино по устланному тростником полу, и схватил ее за плечи, заставив упасть перед ним на колени, – Да как ты смеешь?

От обжигающей пощечины голова Джоанны мотнулась в сторону. Запретив себе плакать, она попыталась подняться на ноги, но он впился пальцами в ее плечи, удерживая на месте. Зажатая между его ногами, она чувствовала себя как в ловушке.

– Воображаешь, будто ты все еще леди Джоанна из Уэксфорда? – прошипел он.

– Отпусти меня. – Она попыталась вырваться из его рук? но он был сильнее.

– Так вот, теперь вы моя, миледи.

Прюит задрал свою рубаху и принялся развязывать тесемки шелковых рейтуз. Джоанна знала, чего он хочет. Она делала это и раньше по его настоянию, не слишком наслаждаясь процедурой, но полагая, что это акт любви.

До сих пор.

– Ты обязана делать все, что мне угодно, – пропыхтел он, притянув ее голову к своему возбужденному естеству. Джоанна ощутила мускусный запах Холфриды, и ее чуть не стошнило. – А сейчас мне угодно, чтобы ты заняла свой рот чем-нибудь полезным.

Джоанна вытащила из ножен свой новый кинжал и приставила острие к его чреслам.

– Убери руки, Прюит. – Встретив его изумленный взгляд, она добавила: – Ты же не хочешь лишиться предмета своей гордости?

Он отпустил ее и откинулся назад, злобно уставившись на стальное лезвие. Его напрягшееся естество мгновенно обмякло.

– Где ты взяла эту штуковину? Убери ее немедленно!

– Как пожелаешь. – Джоанна поднялась на ноги, переместив лезвие от его чресл к горлу, и слегка нажала, заставив его отпрянуть к столу. – Чем больше я думаю о вдовстве, – заметила она непринужденным тоном, – тем больше мне нравится эта идея.

Опешив, Прюит вращал глазами, как испуганная лошадь. Затем вспышка ярости исказила его лицо.

– Сучка! – прошипел он и ударил ее кулаком в живот. Джоанна упала, выронив кинжал. На одно мгновение ей показалось, что она не может дышать, но затем дыхание восстановилось – и вместе с ним вернулась решимость. Борясь с болью и тошнотой, она нашарила в тростнике кинжал и кое-как поднялась на ноги, растрепанная, хватая ртом воздух и обхватив рукой живот.

Прюит глумливо усмехнулся, глядя на оружие в ее дрожащей руке.

– Ты жестоко ошибаешься, полагая, что можешь защитить себя таким способом. Я вдвое больше тебя и могу справиться с тобой, как любой другой мужчина.

– Не сомневаюсь. – Она улыбнулась. – Но иногда тебе тоже хочется спать.

Глаза Прюита медленно расширились, когда до него дошел смысл ее слов.

– Если ты и дальше рассчитываешь жить под одной крышей со мной, – сказала Джоанна, – советую тебе спать вполглаза.

В конечном счете, Прюит не только отказался от идеи завладеть домом, но и перебрался спать в кладовую. В течение пяти лет, когда он бывал в Лондоне, он жил в ее доме, но держался особняком. Они питались отдельно и редко разговаривали. Часто он ночевал вне дома, что вполне устраивало Джоанну. Их отношения приобрели деловой характер, причем к обоюдной выгоде. Он привозил шелка в Лондон, она продавала их, обеспечивая им обоим скромное, но безбедное существование.

Так могло продолжаться еще много лет, если бы не пакет из Генуи, завернутый в малиновый шелк с гербовой печатью городских властей. Прюит умер. Бог свидетель, она не тосковала по нему, но ей не хватало его чертовых шелков. Пока не появился Грэм с его четырьмя шиллингами, Джоанна не находила себе места, размышляя над тем, как свести концы с концами и сохранить свой дом.

Джоанна вспомнила непристойную, но такую знакомую сцену, увиденную прошлой ночью. Похоже, она осталась такой же глупой и наивной, как в юности, по крайней мере, когда это касалось мужчин и «их низменных побуждений», как говорил Прюит.

Ей было тошно сравнивать Грэма с Прюитом, но складывалось впечатление, что, если рядом имелась доступная женщина и мужчина полагал, что это сойдет ему с рук, он не задумываясь использовал ее для удовлетворения своей похоти.

Использовал… Вздрогнув, Джоанна обхватила себя руками. Никогда больше…

Хью, похоже, убежден, что брак с подходящим мужчиной решит все ее проблемы. Что ж, в этом есть смысл. Состоятельный человек не станет вступать в брак исключительно ради семейных связей, как это сделал Прюит. Да и не все женатые мужчины изменяют своим женам, некоторые принимают брачные обеты близко к сердцу. Если верить Хью, Роберт хранил верность своей жене. Хороший муж мог бы избавить ее от нищеты и мучительного одиночества. Хороший муж. А не очередной обаятельный проходимец.

И определенно не обаятельный, но неприкаянный сержант с проницательными голубыми глазами, задающий нескромные вопросы.