Шелковые нити - Патриция Райан

– Разве вы не пользовались ею?

– Нет.

– Тогда чем вы здесь занимались?

– Ваша сестра спустилась вниз и застала нас за…

– Вот черт! – На лице Хью отразилась смесь ужаса и веселья – Вряд ли она пришла в восторг от увиденного.

– Я на это и не рассчитывал.

– Она заставила Леоду уйти?

– Я сам ее отослал.

– Ничего не получив взамен? – недоверчиво спросил Хью.

– Вообще-то я хотел, чтобы она обслужила меня на Французский манер.

Хью похотливо улыбнулся:

– Меня она обслуживала. Жаль, что у вас не было возможности оценить ее талант. Она способна… – Он осекся и смущенно кашлянул. – Доброе утро, сестренка.

Стремительно обернувшись, Грэм увидел Джоанну, которая стояла в дверях, держа в руках поднос с половиной ржаной булки, ломтем желтого сыра, двумя кувшинами и кружкой. Ее взгляд был устремлен на Грэма, на щеках рдели красные пятна.

Грэм закрыл глаза и запустил пятерню в волосы.

Он услышал шелест шелка и, открыв глаза, обнаружил, что Джоанна ставит поднос на сундук рядом с его постелью. Сегодня, одетая в переливающуюся тунику того же золотисто-медового цвета, что и ее волосы, она просто ослепляла своей красотой.

– Это еда для вас, сержант, на то время, пока меня не будет, – с достоинством сказала она.

Хью, будь он проклят, беззвучно хмыкнул, словно оказался свидетелем какой-то фантастической шутки.

Грэм проглотил ком в горле, понимая, что нужно что-то сказать, и не зная, как начать.

– Мистрис…

– Нам пора, Хью. – Джоанна круто повернулась и вышла из кладовой, оставив витать в воздухе возбуждающий аромат полевых цветов и весенней травы.

– Я никогда не видел здесь столько народа, – заметил Хью, ведя Джоанну под руку через гомонящую толпу, которая собралась в Смитфилде, чтобы посетить ярмарку.

– Я тоже. Наверное, это из-за погоды.

На заросшем травой поле были представлены все сословия, населявшие Лондон: благородная публика, торговцы, простой люд и стайки мальчишек из монастырских приютов. К английской речи примешивалась иностранная: латынь, французский и Другие, более экзотические языки. Это был настоящий Вавилон. На одной стороне огромного поля располагались торговые ряды под разноцветными полосатыми тентами. Другая сторона была отведена под скачки, и желающие могли делать ставки. Примерно посередине находился пруд, вокруг которого были сооружена загоны для лошадей, выставленных на продажу.

Хью проводил Джоанну к огороженному участку, отведенному под сельскохозяйственные орудия и всевозможную живность. Здесь были породистые буйволы, кобылы с жеребятами, рогатый скот, свиньи, ягнята, гуси и даже павлин. Щурясь на яркое солнце. Хью огляделся по сторонам.

– Я подумал, что Роберт должен быть здесь. Он интересуется сельским хозяйством.

Джоанна резко остановилась.

– Ты хочешь сказать, что не договорился с ним о времени и месте встречи?

– Я не мастер планировать, Джоанна, уж ты-то знаешь. – Он одарил ее мальчишеской улыбкой, прежде чем продолжить: – Смотри под ноги.

Обмотав длинные рукава вокруг запястий, она последовала за ним мимо выставки серпов, кос, тачек и топоров.

– Ты только взгляни на меня. – Джоанна приподняла подол своей шелковой туники, уже успевший запачкаться. – Я потратила столько усилий, чтобы выглядеть привлекательно. Даже закрыла свою лавку в пятницу, и что же? Все напрасно.

Хью вздохнул.

– Ты как колючка все утро, Джоанна. Этот как-то связано с Леодой?

Джоанна молчала, устремив взгляд на аккуратные каменные дома, высившиеся на окраине Смитфилда. Там размешалась больница церкви Святого Варфоломея, где Грэму Фоксу пришлось бы залечивать свои раны, если бы она отказалась от его четырех шиллингов. Жаль, что она этого не сделала.

Хью откашлялся.

– Вообще-то они ничего не…

– Знаю. – Она слышала, как Леода вышла через заднюю дверь вскоре после того, как она поднялась наверх. – Но это не означает, что я это одобряю.

– Ты должна понять, – сказал Хью, – Грэм здоровый молодой человек с определенными потребностями и желаниями…

– Это я отлично понимаю, – огрызнулась Джоанна, – но я не понимаю, как у него хватило наглости привести эту женщину в мой дом. Что на него нашло?

– Ну…

– Это говорит о полном отсутствии уважения, если тебя интересует мое мнение.

Хью потер подбородок, что он всегда делал, когда испытывал неловкость.

– Ну, я бы не сказал…

– Признавайся, это была твоя идея?

У Хью вырвался нервный смешок. Кончики его ушей покраснели.

– Не пытайся отрицать, Хью.

– Да, – неохотно признал он, – но только потому… – Он покачал головой. – Два месяца – чертовски долгий срок для мужчины, чтобы обходиться без… облегчения.

– Если он такой раб своих… порочных инстинктов, ему не следовало поселяться в доме респектабельной вдовы. Я не потерплю, чтобы он водил в мой дом распутных женщин! – Джоанна повернулась и зашагала прочь.

Хью догнал ее.

– Ты хочешь, чтобы он уехал?

Джоанна опустила взгляд и, обнаружив пятно навоза на своей золотой туфельке, потерла ее о траву. Пожалуй, ей следует выставить Грэма из дома, несмотря на деньги, которые она потеряет. Дом, конечно, опустеет, но она привыкла к одиночеству. Бывают вещи и похуже.

В задумчивости она остановилась у прилавка, уставленного ивовыми корзинами, горшочками с медом и кругами молодого сыра, завернутыми в капустные листья. Полусонная девица, сидевшая за прилавком, вяло размахивала веткой, отгоняя мух от своего товара.

– Джоанна? – не отставал Хью. – Ты собираешься его…

– Не знаю, – мрачно отозвалась она. – Возможно. Вздохнув, Хью взял ее под руку и повел к центру ярмарки, где торговали лошадьми. Они двинулись в обход торжища, наблюдая за покупателями, которые придирчиво рассматривали животных, обминая им животы и оттягивая губы. Терпкий запах лошадей забивал аппетитный аромат колбасы, жарившейся на открытом воздухе неподалеку. Один из мужчин, приценивавшихся к лошадям, обернулся и с нескрываемым интересом прошелся взглядом по элегантному наряду Джоанны.

– Господи, Рольф Лефевр, – пробормотала она и отвернулась.

– Кто это? – поинтересовался Хью.

– Мужчина, которому я однажды чуть не отрезала нос.

– Ты имеешь в виду того хлыща в красно-фиолетовом костюме? У него такая наглая рожа, что я сожалею, что ты не довела дело до конца.

– Временами я тоже об этом сожалею. Конечно, меня бы повесили, но я хотя бы насладилась местью.