Пора предательства - Дэвид Кек

— Теперь я наследник Гирета.

— Я ничего не мог предотвратить, — выдохнул Дьюранд.

Конзар и Дьюранд стояли в дозоре на площадке перед покоями герцога.

— Смотри в оба, — напомнил Конзар. — Что бы ни случилось, делай, что сумеешь.

Внутри Ламорик расхаживал с Гермундом перед кроватью, на которой сидел его герцог. В соседней комнате мудрые женщины занимались холодными телами, что прежде были Лендестом, Аделиндой и Геридоном. Дорвен увела Альмору.

Гермунд поморщился и поскреб голову через мятую шапчонку.

— Внизу уже полно народа — все гадают, что произошло. Спорят, состоится ли теперь турнир.

Ламорик подошел к бойнице и выглянул наружу, на шатры и двор.

Гермунд состроил гримасу.

— Полагаю, кому-нибудь надо поговорить с этими ублюдками.

Лестничный проем наполнило эхо гулкого и гневного голоса Патриарха.

— Кирен Арбурхолл, подлый гад, почему тут столько народа? Зачем меня вытащили из верховного храма? Говори, а не то я тебе твои рыжие усы повыдергаю!

Сэр Кирен появился на лестничной площадке.

— Тише, Оредгар, тише.

Патриарх, в свою очередь, поднялся на площадку и подошел к ним.

— Что тут произошло?

— Патриарх, — начал Ламорик, — нам надо принять важное решение.

— Кто это сделал?

— Заходите, — пригласил Кирен, проводя Патриарха в покои герцога. — Похоже, нашему Дьюранду приснился сон. Он видел странного убийцу — тень.

Кирен рассказал обо всем случившемся.

Отец Оредгар выпрямился во весь рост.

— Лендест, Аделинда…

— И Геридон, — прибавил герцог Абраваналь. — Мой рыцарь, Геридон, наш защитник. Что же мне делать?

— Воистину ослабла Стража Древних Патриархов, коли такие вещи происходят в старом Эрресте.

— Радомора повесить мало! — воскликнул Ламорик.

Кирен хмыкнул.

— И в первую очередь — за измену.

Патриарх испытующе глянул на Дьюранда.

— Мальчик, а своими глазами ты ничего не видел?

— Это был кошмар. Говорят, я спал.

Патриарх нахмурился еще сильнее.

— С закрытыми глазами свидетелем не станешь. Ни один закон такого не признает.

Ламорик вскинул руку.

— Что толку в законе? Они ждут ответа — все те люди в зале.

— И надо еще решить, как быть с турниром, — заметил Кирен.

— И похоронные ритуалы, — прибавил Патриарх.

— Владыка Небесный! — ахнул Абраваналь.

— Я сам не большой любитель турниров, Патриарх, — промолвил Кирен, — но со времен Гандерика в этот день в Акконеле каждый год случаются игры и кровопролитие.

— А я вызвал на бой Радомора, — сказал Ламорик. — Поймут ли они, все эти люди? Мой брат мертв, так что теперь, мне должно воздержаться от схватки? Убил его скорее всего Радомор, а мне — передумывать? Нет, я и спрашивать не стану. Это — мое дело, и я им займусь. Возможно, нам и не придется никого вешать.

Рокот из Расписного Чертога отчетливо долетал даже сюда.

Гермунд сморщился.

— Ох уж мне эти зеваки…

Ламорик развел руками и повернулся к отцу.

— Что делать? Люди ждут ответа.

— Что я могу им сказать? — прошептал Абраваналь. — Лендест мертв. Аделинда стала матерью бедной крошке Альморе с тех самых пор, как умерла моя Труда. Единственной матерью, которую она знала. Как я скажу герцогу Альтрету, что его дочь умерла — в моем доме?

— Альтрет Гарелинский заперт в рагналовой Орлиной горе, — напомнил Ламорик. — Силы преисподней! — Он набрал полную грудь затхлого воздуха. — Не беспокойтесь. Патриарх. Дьюранд? Коэн? Давайте сообщим новости этой кучке глупцов внизу. Радомор получит свою кровавую баню. И если Владыка Небесный с нами, мы утопим его в ней!

* * *

Герольды и гонцы разошлись по улицам города, во все углы и закоулки. Будет турнир: одиночный поединок, а потом — общая схватка. Воины хлынули из Расписного Чертога во двор, спеша облачиться в доспехи. Предстоит оседлать коней и наточить оружие. Для людей Ламорика настал момент замешательства: у кого из них был хотя бы осел?

Когда зал опустел, Ламорик ухватил Дьюранда за сюрко.

— У моего брата много коней. Помню, был один серый. Здоровенный жеребец. Думаю, как раз мне подойдет. И ты с остальными тоже выбирайте себе по вкусу.

Да какое это сейчас имело значение? Ведь им предстояло участвовать в общей схватке уже после того, как Ламорик сойдется с Радомором один на один.

Конзар велел бойцам поторапливаться и отрядил Гутреда на поиски всего необходимого. Одни вытряхивали позаимствованные в оружейной ржавые кольчуги, другие рыскали среди старых друзей и знакомых, надеясь одолжить хоть какое-нибудь пригодное к бою оружие. Дьюранд отправился на поиски конюшни, Гермунд вприпрыжку увязался за ним.

— Прям в воздухе чувствуется, — сказал скальд. — Нынче великие силы склонятся сюда, дабы посмотреть, как Радомор станет разыгрывать эти земли. Все произойдет сегодня.

Коридор повернул. Запахло лошадьми. Гермунд шагнул к двери во двор.

— Смотри в оба, — посоветовал он на прощание. — Я буду среди зрителей.

По всем дорогам, ведущим в Акконель, сегодня будут кишеть лазутчики — ведь нынче открытие великой, роковой игры, что напомнит десяткам тысячам людей об их клятвах. Буря разразится, непременно разразится.

Дьюранд и остальные люди Ламорика — что дети пред лицом этой бури.

Он толкнул дверь в огромную темную конюшню.

— А я тебя знаю, — произнес чей-то тоненький голосок.

Когда глаза молодого рыцаря начали привыкать к темноте, он разглядел подле одного стойла очертания хрупкой женской фигурки — и даже в темноте узнал Дорвен. Около ее бедра маячило чье-то маленькое личико. Ах да, Альмора любит лошадей!.. Вот и сейчас крошка обеими руками держала ведерко с овсом. Мудрые женщины сейчас омывали тело той, которая была для нее матерью. Дорвен встретилась с Дьюрандом взглядом.

— Я решила, что нам стоит найти какое-нибудь занятие, пока он готовится.

Дьюранд кивнул. По крайней мере девочке это и впрямь было необходимо.

— Так говоришь, ты меня знаешь? — спросил он у малышки.

— Ты жил в моем доме. В замке. Ты был одним из мальчиков, — ответила Альмора.

— Да, был. Я тебя тоже помню. Мне очень жаль, что все так получилось.

Губы девочки сжались в тонкую прямую линию. Она покрепче обхватила руками ведро.