Смерть заберет с собой осень - Эмма Рид Джонсон

– Так, а твой дневник сахаров? – доброжелательно спросил Ямада-сенсей. – Как ты себя чувствуешь? Есть какие-нибудь жалобы?

– Мы с вами неделю назад виделись. – Я протянул ему блокнот, в котором, по идее, должен был фиксировать уровень сахара. Вёл его я нерегулярно, поэтому половина написанного – чушь, просто для того, чтобы меня не отругали. – Разве могло что-то измениться за неделю?

– Вот ты мне и скажи, Акира. – Он с интересом изучал мои записи, иногда поглядывая в мои последние анализы, которые я сдавал всего пару дней назад. Утром того дня, когда впервые напился, если быть точнее. – Жизнь – вещь непредсказуемая. Всякое возможно.

В этом он был прав: спорить бессмысленно. Я уже успел прочувствовать резкие изменения на своей шкуре, и имя им было – Юки-кун. Но Ямада-сенсей явно желал услышать не о моём знакомстве со снежным духом, поэтому я скривился, пожимая плечами:

– Например?.. Мне нужна подсказка.

Краем глаза видел, как мама бросила на меня недовольный взгляд. Ей никогда не нравилось, что я так свойски общался с Ямадой-сенсеем, но он был моим врачом уже больше шести лет. За это время мы настолько привыкли друг к другу, что отпускать шутки и говорить порой о каких-то посторонних вещах было своеобразной нормой. По крайней мере, ни он, ни я не были против.

– Ну, например, головокружение, тошнота, боль или жжение в груди? – Он откинулся на спинку своего кресла. Руки сцепил в замок и положил их прямо на бумаги, а сам сверлил меня непроницаемым взглядом тёмных водянистых глаз. – Может быть, временами тебе не хватает воздуха?

Я притворился, что пытался вспомнить. Это была моя обычная тактика – сделать вид, а самому в голове прикинуть, что стоит рассказать, а что – нет. Практически всё из вышеперечисленного у меня было, и от этого по спине пробежал холодок, а кончики пальцев онемели. Стоило бы подтвердить его слова, но почему-то я не торопился. Я понимал, что это могло повлечь за собой неприятности с обеих сторон: либо я заставлю нервничать маму и меня упекут в больницу прямо перед Рождеством, либо умолчу о симптомах и подвергну свой организм ещё бо́льшим испытаниям. Впрочем, к последнему я прибегал всё чаще, поэтому, выпрямившись, я выдавил из себя смущённую улыбку:

– Кажется, ничего такого. Только мигрени, но скоро экзамены, поэтому они оправданны.

– Надеюсь, это так. – Ямада-сенсей покосился на мою маму. Он был далеко не глуп и понимал, что в её присутствии я часто недоговаривал. – И всё же мне бы хотелось убедиться кое в чём, прежде чем делать какие-то выводы, поэтому… – он взял чистый листок и начал что-то записывать, – …зайдите сначала в регистратуру, а затем подойдите к этому кабинету. – На листочке он быстро нацарапал пару слов и заодно написал номер кабинета и этаж.

– Ага. – Я взял бумажки и сразу же протянул их маме. – Хорошо.

– Эта процедура, о которой вы говорили ранее?.. – Она вскинула брови домиком, поднимаясь со своего места. – Для чего?

Я навострил уши.

– Коронарография. – Ямада-сенсей принялся раскладывать бумаги. – Проверить артерии.

– Артерии? – вопрос сам сорвался с губ. – Не понимаю… А это…

– Акира, – он красноречиво взглянул на меня поверх своих очков, – я прекрасно осведомлён о твоей нелюбви к анализам, особенно новым, но давай обойдёмся без лишних вопросов. Сейчас я не вправе что-то утверждать, понимаешь? Когда вернетёсь с результатами на руках, тогда и обсудим дальнейший план.

Закусив нижнюю губу, я растерянно кивнул. Поклонившись, выдавил из себя хриплое: «Извините», и только после этого мы покинули его кабинет. В углу светлого коридора стоял горшок с большим зелёным растением, листья которого раскинулись во все стороны. Всё это ужасно действовало мне на нервы, но я не мог никого винить, кроме себя.

* * *

Отстояв в очереди и сделав всё, что просил Ямада-сенсей, мы с мамой терпеливо ожидали, когда меня вызовут на эту чёртову процедуру. Я уткнулся в телефон, гугля название, чтобы морально к ней подготовиться. Написанное меня совершенно не радовало: мне должны были сделать местную анестезию, ввести какую-то ерунду в полость сосуда, чтобы потом сделать рентген.

– Он вряд ли нашёл что-то серьёзное, – причитала себе под нос мама. Она старалась утешить не меня, которому скоро придётся проваляться какое-то время под рентгеном, а саму себя. – Просто хочет убедиться, что всё нормально, ничего страшного.

Переубеждать я её не стал – сам давно понял, что, вероятно, сердце моё тоже начинало давать по тормозам. Что ж, это было вполне ожидаемо. Всё вокруг казалось каким-то приторно-воздушным, словно я валялся на огромном куске ваты. Я уже банально не знал, как реагировать: плакать, смеяться, прыгать с крыши?

Всё это казалось таким незначительным – раз, два, и я могу умереть.

Забавно. Иронично. И, несомненно, трагично.

Со стороны лифтов раздались небольшой шум и шарканье. Я обернулся и приметил молодого парня примерно одного со мной возраста. Лицо у него было нездорово бледным, но в целом выглядел вполне нормальным, скорее до смерти перепуганным. Заприметив диванчик около моего кабинета, на котором я сидел, он осторожно подошёл и пробормотал:

– Я присяду?

– Конечно.

Я машинально попытался освободить ещё больше места, вжимаясь в подлокотник. Мама, сидевшая напротив, не обращала на нас внимания, рассеянно печатая что-то в телефоне. Парень же скручивал папку с бумагами в трубочку, явно нервничая. Встреть я его на улице, не подумал бы, что он может быть таким беззащитным: на нём была грубая кожаная куртка, под губой круглая штанга, тёмные волосы взъерошены и завивались на концах, обнажая проколотое в шести местах ухо. Одна из серёжек болталась на длинной цепочке, задевая металлический кружок на его куртке.

– Нервничаете? – Мне стало его жалко, потому что увидел в нём себя. – Ничего страшного нет.

Парень только хмыкнул и далеко не сразу взглянул на меня:

– Знаю, был уже здесь, просто… Не важно…

Поджав было губы, я несколько раз «понимающе» кивнул и хотел было отвернуться, как он протянул мне руку:

– Савада Рэй. Фамилия от болота и рисового поля, а кандзи имени есть в слове «рассвет».

На его пальце заметил небольшую татуировку. Она уже была не чёрной, будто выцвела, но я всё равно вложил свою ладонь в его.

– Хагивара Акира. Фамилия от леспедецы двуцветной и равнины, а имя от осени и похищения.

– Приятно видеть, что я здесь не один среди стариков. – Он явно попытался пошутить, и хоть шутка его была странной, я всё равно улыбнулся. – Угораздило же нас!

– Угу…

– Хагивара-сан! –