Человек со свинцовым чревом - Жан-Франсуа Паро

— Я устала и больна, — продолжала маркиза. — Вы, месье, однажды уже спасли меня. Взгляните же на эту бумагу, которую я нашла сегодня у дверей своих апартаментов. И это уже не в первый раз.

Она протянула ему листок с напечатанным текстом. Николя начал читать:

Королевской шлюхе. Непостижимый, но всегда справедливый в своих деяниях Господь из-за твоих грехов и распутства, перешедшего все пределы, наказал и унизил Францию, филистерам было позволено одержать над нами верх на суше и на море и заставить нас просить о позорном мире на унизительных для нас условиях. Перст Божий виден в этом бедствии. И Он еще покарает тебя.

Пока Николя читал, маркиза сидела, закрыв лицо руками. Собака прыгнула к ней на колени и тихо заскулила.

— Мадам, оставьте мне эту пачкотню. Я разыщу ее автора.

Маркиза подняла голову.

— Да, вы его найдете. Но это гидра, у которой вырастают все новые головы. Я предвижу дальнейшие угрозы. Король недооценивает семейство Рюиссек, а у меня есть причины его бояться. Они в заговоре с богомольцами, с иезуитами, со всеми, кто мечтает о моем изгнании. Больше я не могу вам сказать. Это дело необходимо расследовать. По правде говоря, я опасаюсь за жизнь короля. Взгляните на Португалию: газеты написали о казни иезуита Малагрида. Это один из виновных в покушении на португальского короля. Говорят, что он был знаком с Дамьеном, встретился с ним когда-то в Суассоне. Какая интрига!

— Но, мадам, множество людей вокруг короля и вокруг вас всегда начеку.

— Я знаю. Все генерал-лейтенанты полиции — мои друзья: Бертен, Берье, а теперь и Сартин. Но у них множество важных дел, как и у министра, месье де Сен-Флорантена. Господин маркиз, я полагаюсь на вас.

Николя подумал, что маркиза могла бы избавить его от этой новой лести, которая только усилила его смущение. Да, она могла на него рассчитывать, но он надеялся, что маркиза будет более откровенной. Она не раскрыла ему всех подробностей, которые знала. Жаль, что эти многочисленные недомолвки мешали нормальному ходу расследования. Маркиза протянула ему руку для поцелуя, и Николя она показалась такой же лихорадочно-жаркой, как и в день их первой встречи.

— Если вам будет угодно меня видеть, дайте знать месье де Лаборду.

Когда карета выехала на главную аллею, ей навстречу попался всадник, в котором Николя признал гвардейца из кабачка. Дорогу до Парижа комиссар провел в раздумьях. От встречи с мадам де Помпадур у него остался горький привкус. С одной стороны, он увидел несчастную женщину, напуганную угрозами королю, но Николя был не так наивен, чтобы не понимать, что здесь замешан еще и страх фаворитки за свою собственную судьбу. Речи маркизы были противоречивы и полны недомолвок и не оставляли сомнений по поводу истинного положения вещей.

Предположение о том, что остановка расследования была лишь маневром, уловкой, предназначенной для того, чтобы усыпить внимание врага, казалось Николя слишком хорошим, чтобы быть правдой. Это могла быть ловушка, призванная отвлечь его внимание. Если так, то ее усилия были напрасны, ибо с благословения месье де Сартина Николя намеревался довести дело до конца.

И оставался еще один, последний вопрос: были ли желания и распоряжения маркизы также желаниями короля?

У ворот Сент-Антуан Николя дал кучеру приказ ехать к Шатле, где он надеялся застать Бурдо. Надо ли рассказывать ему о встрече в Шуази? Следовало ли хранить ее в тайне? Николя долго над этим думал. Инспектор был хорошим советчиком, и Николя мог полностью на него положиться. Сартин советовал ему не распространяться об этой поездке. Но кучер наверняка молчать не будет, ведь ему не было дано никаких указаний. И как бы Николя ни пытался скрыть свой визит в Шуази, о нем все равно станет известно; его быстрый взлет приковал к нему множество взглядов.

Карета замедлила ход на улице Сент-Антуан из-за неразберихи на дороге, созданной перевернувшейся телегой и разбежавшимися в разные стороны лошадьми. Их напугало проходившее мимо стадо коров. На улице воцарился неописуемый бардак. Николя добрался до Шатле лишь к семи часам. Он застал Бурдо, безмятежно курившего свою глиняную трубку.

— Удачная охота, Николя?

Он закрыл створку бюро.

— Я был в Шуази. Хозяйка этих мест пожелала меня видеть.

Бурдо и бровью не повел. Только выпустил несколько колечек дыма подряд. Очевидно, он уже был в курсе дела.

— Разговор имел отношение к нашему расследованию?

— К нему самому!

Николя рассказал в подробностях о своей встрече с маркизой.

— Нам очень не поздоровится, — сказал Бурдо, — если, пользуясь столь влиятельной протекцией, мы не достигнем цели. К тому же маркизе сейчас не слишком везет. Чем выше поднимается Шуазель, тем меньше он влияет на маркизу. Добавьте к этому то, что министр в ссоре с Бертеном из-за финансовых дел. К тому же за нас еще протеже маркизы, ее зять, граф де Жюмийак — комендант Бастилии.

— У нас и есть поддержка, и нет. Все позволено в границах, пределы которых нам неизвестны. Мы не знаем, что разрешено, что полезно. Месье де Сартин сегодня утром не сказал мне ничего определенного. Задействовано слишком много интересов сильных мира сего, которые выше нашего разумения. За этим преступлением, вернее преступлениями, скрывается еще кое-что. Это мнение маркизы, и я скорее соглашусь с ним. Сейчас нам необходимо понять личность виконта. Нужно узнать все о его жизни, встретиться с его братом видамом[17], с его невестой, командирами, друзьями.

— И все это в полной секретности. Нелегкое дело.

— Тем более что если бы я принадлежал к этой семье, я не стал бы сомневаться по нашему поводу. Граф де Рюиссек не потеряет бдительность. И у нас больше нет никаких новых деталей, ни одной. Вам, Бурдо, кажется, не дали продолжить расследование в Гренеле?

— Меня не пустили даже во двор! В главном зале подготовили место для гробов. Погребальная служба должна пройти завтра в Театинской церкви. Затем тела повезут обратно к Рюиссекам, где в местной церкви их похоронят в фамильном склепе. Я смог разглядеть лишь свет факелов и широкие черные траурные ленты с гербами.

— Вы ни с кем не разговаривали?

— Попытался, но тут же нарвался на оскорбления. Какие надменные эти аристократы, как груба знать…

Он запнулся и смущенно взглянул на Николя. Это не прошло незамеченным. В глубине души Николя не мог разобраться с чувствами, которые внушало ему его происхождение, когда он отказался от своих привилегий. Перстень с печаткой был лишь знаком уважения и памяти о маркизе де Ранрее, но с не меньшим уважением он относился к канонику Ле Флошу, человеку из народа, более того — из крестьян.

— Бурдо, я думаю о том, что нам следует провести одну полицейскую операцию. Сейчас я расскажу вам все как есть… Нам нужно вернуться в Гренель и найти средство проникнуть в дом. Мне необходимо еще раз, более тщательно, обыскать комнату виконта. Это можно сделать ночью. Я подумал о том, что мы могли бы попросить помощи у Пикара, мажордома. Он честный человек, и именно он передал мне письмо графини, но я боюсь повредить ему. Несомненно, мы можем пробраться к флигелю сзади, но как попасть внутрь без шума и взлома?