Леди и Некромант - Екатерина Воронцова

— Как утром?

— Да.

— У меня случаются… приступы… это нервное. Доктор прописал капли, но мне от них дурно становится, — признала Милия. — И да, я позволила себе быть несдержанной, но…

— Он ведь давно к вам не заглядывал?

— Что?

— Ваш муж. Отношения между вами давно стали… скажем, платоническими? — Ричард щелкнул пальцами.

— Да что вы себе…

— Милия, — теперь он говорил спокойно, но жестко. — Вы сами упомянули о крови. И вы, лучше, чем кто бы то ни было, должны знать о ее свойствах. Вам нужна… телесная любовь.

Надо же, как изысканно он выразился. Телесная любовь…

— Ныне принято считать, что лайры Старой Империи были несколько…

— Распущенны? — Милия приподняла бровь. — И вы полагаете…

— Я не полагаю, я знаю. Сила требует выхода. Заприте ее, и она сожжет вас. А постель — это лучший способ сбросить напряжение.

Милия посмотрела на меня. А я… что я? Я кивнула. Мол, воздержание длительное — оно только в монастырях хорошо, а нормального человека и до ручки довести способно.

— Муж вас игнорировал, а завести любовника гордость не позволяла. Верно? Капли ваши опийные лишь усугубляли положение. Вы сделались нервозны. Истеричны, уж простите за прямоту…

Милия лишь поджала губы.

— Вы сами не способны были контролировать свои чувства, хотя, полагаю, искренне пытались. Но совладать со вспышками гнева не под силу и лучшим из нас…

Ага, как он мило…

Милия нахмурилась, но ненадолго.

— Ваш супруг, полагаю, все же по-своему был к вам привязан, если не избавился раньше, но… постоянные скандалы кого угодно доведут.

— То есть я сама виновата?

— Не вы. Ваша кровь. С такой не играют. Как бы там ни было, но ваш супруг устал. И решил избавиться от вас. Но как это сделать, не попав под подозрение? Вызвать вторую свою суть.

Ричард поерзал и сполз со скамеечки на ковер. Он сел, скрестив ноги, и подпер щеку кулаком.

— Полагаю, он стал тем, кем стал, довольно давно… личинку отложили в уже взрослого человека, который был достаточно силен, чтобы выжить. И принять изменения. Многие сходят с ума… не суть важно. Главное, что он ведь часто в разъездах бывал?

— Да.

— И возвращался всегда довольный, успокоенный?

— Да.

— А перед отъездом, напротив, был нервозен и зол?

Милия кивнула.

— Вывертню нужна еда. Не так часто, как другим тварям, но нужна… Тарис был достаточно разумен, чтобы не охотиться в своем городе. К чему привлекать внимание? А вот за городом людей хватало. На дорогах не так и спокойно, и если исчезнет пара-тройка бродяг, кому будет до этого дело? Городская тюрьма, опять же, чем не неиссякаемый источник еды. Главное, обставить все разумно. Тарис своей волей отпускал воров и прочую мелочовку… его считали милосердным, да…

— Вы сразу поняли, что это он?

— Не сразу, — Ричард глянул на меня. И взгляд был такой, виноватый… — Но меня, скажем так, очень удивило, что тварь, которая так долго скрывала свое существование, позволила людям узнать о себе. Сначала я думал, что вывертень молод, вот и голод его ведет впереди разума. Но в мертвецкой… пробои были крупными. А значит, и тварь тоже. Захват, опять же… и то, как он подчистил первую девушку. Нет, это сделал матерый зверь… но если так, то почему он попортил тело? Не из опасения ли, что обыкновенную дыру пропустят? Возможно, жертва была не первой и не второй. А тут… это как на площади проорать, что он существует.

Ричард потер кривую переносицу:

— Разве что ему было нужно, чтобы вывертень появился… и не просто появился, но убивал часто и много. Зачем? Затем, что если он кого-то убьет, то… вот, скажем, взять вас. Вы дама благородная, уважаемая. Случись вам умереть, расследование начнется. Если, конечно, причина вашей смерти не будет очевидна всем. А что может быть очевидней нападения вывертня?

Тоже мне, Шерлок…

А раньше мне он рассказать не мог?

— После вашей смерти Тарис бы огорчился. И устроил бы облаву… и написал бы гневное письмо в Империю… но вывертня не нашли бы. Так ему казалось. Мы все думаем, что умнее окружающих. Мое появление несколько спутало планы. Нет, Тарис послал прошение, но он знал, что некромант явится недели через две, если не позже. К этому времени можно было бы объявить, что тварь ушла… скажем, облава ее спугнула. Некромант был бы зол, конечно, но что взять со скромного градоправителя, которому невдомек, как надо охотиться на вывертней.

— Но некромант появился раньше… — Милия произнесла задумчиво. — Почему он все же решился?

И я кивнула.

Странно.

Вот явились по твою душу, если, конечно, у нежити душа имеется. Так сиди себе тихонько. Погоди, пока уедет гость незваный, а там уже и воплощай коварные планы в жизнь. Зачем же танком переть? Ричард усмехнулся.

— Во-первых, самоуверенность сыграла злую шутку. Он привык считать себя неуловимым. Самым сильным. Самым хитрым. Во-вторых, та девушка… его разозлила. Она была беременна, вы знали?

— Нет.

— Полагаю, она спала не только с вашим мужем, а когда поняла, что беременна, решила выбрать ребенку правильного отца. Она ведь не знала, что вывертни бесплодны. Тарис же, полагаю, был в курсе этой небольшой особенности. И понял, что его, такого умного, обманывали… это разозлило. А злость бесследно не проходит, да…

Ричард замолчал.

Вздохнул.

И признался:

— Было еще кое-что… манок… вывертень и человек сосуществуют в одном теле. Но манок зовет именно сущность вывертня. Вытаскивает ее наружу. Это как огонь для ночного мотылька. Зову можно противостоять, но это если есть желание. А у вашего супруга желания не было… точнее, последнее у него отбила Оливия, когда отказала ему.

— Даже так? — Взгляд, которым меня одарила Милия, был далек от признательного. Так смотрят на подобранную шавку, которой, вместо благодарности к хозяевам, вздумалось зубы скалить.

— Он ведь был самолюбив, верно? Оливия дразнила… она была рядом, но недоступна… человеческая часть была возбуждена, взбудоражена и утратила контроль над тварью. А дальше… дальше вы объясните мне, что произошло.

— Ничего. — Милия щелкнула пальцами. — Я лишь помогла вам справиться с опасной тварью. Исполнила свой долг перед Императором, как и подобает скромной подданной…

…мне вспомнилась та картина.

Только вот… представляется, что Милия не собирается уходить вслед за мужем.

Я не ошиблась.

Утро.

Солнце в окна. Птички поют… хотя нет, не поют и не птички: шумит рыночная толпа. И я, стоя на балкончике, вновь смотрю на город. В свете солнечного дня он кажется таким… убогим? Низкие домишки с плоскими крышами. Улочки извиваются.