Леди и Некромант - Екатерина Воронцова

Они помогали людям отбросить цепи, делая сознание свободным, а душу — счастливой. И не того ли ищут люди в храмах? Счастья для души?

Но пускай…

Не надо прихожан, чьи голоса сплетались, восславляя великих…

И одеяний жреческих, из черной ткани. Ричард знает почему. На черном кровь не видна. А вид крови пугает людей… нет, не стоит пугать паству. Пусть будет восторженна.

Пусть ликует, когда жертвенный клинок касается груди.

Пусть поет.

И замирает именно тогда, когда клинок этот входит в плоть. Пусть молчит благоговейно, выпивая последний выдох жертвы… пусть…

…жертву…

— Нет, — Ричард потряс головой.

…храмы.

Уцелевшие храмы… он посетил три города и три погоста, в каждом наводя порядок. Впрочем, не было там ничего, помимо пыли и запустения, парочки упырей, тройки гулей… обычный набор. А вот храм… сразу стоило догадаться.

Где скрыть место силы, как не в другом?

И нынешний храм пред внутренним взором сиял множеством огней.

Слезы?

Ричард может взять их, если захочет, больше они никому не нужны. И было время, когда фиал в руках Вдовы наполнялся. И переполнялся. И тогда она позволяла прозрачным каплям упасть в ладони Жреца. А тот уж… многим надобно исцеление.

Рана на боку Воина кровоточила. И кровь эта способна была одарить нечеловеческой силой…

…цветок в руках Дитяти. Одного лепестка хватит, чтобы подарить смерть или жизнь любому человеку… разве это мало? Всего-то одна жертва.

Одна жизнь.

И много даров… Боги так долго ждали.

— Нет, — повторил Ричард.

Кажется, дар крови был не самой лучшей идеей. Если они разозлятся…

…кто-то рассмеялся.

Кто-то вздохнул. Рядом совсем. За спиной.

Но за спиной было пусто.

— Не надо со мной играть, — попросил Ричард.

Разве игра? Это еще не игра… вот ноги у мух обрывать — весело… или не у мух… детям не известна жалость.

— Я не стану никого убивать…

Как глупо.

Смерть — закономерный итог жизни. Жизнь без нее вовсе невозможна, так почему бы… Ричард знает? Но убивать не хочет?

А если он этой смертью спасет многие жизни?

Десятки и сотни.

Без помощи он не справится. Даже если найдет нужное… в храме? Да, в храме. Это интересно… это очень интересно. Новая игра. Дети любят игры.

В «горячо и холодно».

Только будет действительно горячо. Ричард справится? Пусть попробует… или жертва? Нет? Тогда игра…

— Я согласен, — сквозь зубы произнес Ричард, подозревая, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Милия была столь любезна, что помимо экипажа — помилуйте, дорогая Оливия, к чему вам наемный? — поделилась платьями.

Из собственного гардероба.

Из очень давнего гардероба, судя по запаху, фасону и длине. Платье, сшитое из желтых и черных поперечных полос, было тесно в груди, широко на талии и безбожно длинно, но не в моем положении придираться. К нему у Милии нашелся полосатый же зонтик, объемный ридикюль и ботинки, которые, к моему огромному удивлению, пришлись впору.

— И все же, дорогая Оливия, — сказала она, самолично поправляя жесткий бархатный воротник, который с одной стороны поднимался, а с другой норовил лечь на плечо, что фасоном не предполагалось, — я не понимаю вашей настойчивости. Кладбища, тем более столь старые, не самые подходящие места для прогулок.

Может, оно и верно.

Я и сама не могла понять, что заставляло меня с такой неудержимой силой стремиться на кладбище. Прежде я как-то избегала подобных мест, а теперь… теперь я с трудом сдерживалась, чтобы не спихнуть с козел полусонного лакея.

Я опаздывала.

Куда?

Не знаю.

Но опаздывала безбожно.

— Вы не могли бы… — когда рыночная площадь осталась позади, я не выдержала. И указала на хлыст.

Бить животных нехорошо, но если я не успею, случится… не знаю что, но в высшей степени нехорошее.

Лакей не соизволил обернуться.

Пожалуй, с его точки зрения, я была… да никем. Благородная лайра? Какое благородство, если платье надела чужое, ношеное и даже не соизволила дождаться, пока его худо-бедно подгонят по фигуре. Мне ведь предлагали, а я, упрямая, на кладбище спешила.

— Пожалуйста…

Голос мой дрогнул.

А сердце оборвалось.

Беда.

Я не чувствовала беды в тот день, когда умерла… я не чувствовала ее и раньше, когда лишь познакомилась с Владом. Или когда он привел Макса, которого принял в собственную фирму, сказав, что вдвоем будет проще… я вообще никогда не отличалась развитой интуицией. Скорее уж была слепа, как старый крот. А теперь вот…

Я сдавила голову руками и попыталась отрешиться от паники. Надо… надо спешить.

— Остановите, — велела я, стараясь говорить именно так, как учила бабушка. Нет, прислуги у нас не было — не те время, место и положение в обществе, — но подобный тон годился не только для горничных. Паспортистки, начальник ЖЭКа и раздражительный наш дворник, которому никто не указ, от тона этого цепенели…

Сработало.

Лакей потянул поводья, и округлая лошадка буланой масти послушно замерла. И лишь затем он повернулся, осознавая, что исполнил приказ не лайры Милии, а какой-то там… в мутноватых глазах его я увидела удивление пополам с обидой.

Да как я посмела?

Обыкновенно.

— Купите мне булочку, — указала я на лотошницу, которая дремала над подносом, полным булок. — С изюмом. Но без сахарной пудры. И не приведи Боги, чтобы там была корица…

Я бросила монетку, которую лакей поймал на лету.

Он скривился.

Но с козел сполз и неспешно — маленькая такая месть — направился к лотошнице. Остановился у подноса… что-то спросил…

Все.

Я подобрала юбки, радуясь, что решительно отвергла и подъюбник на ободу из китового уса, и нижние юбки, что полотняные, что батистовые, ограничившись одной… в юбках исполнить задуманное было сложно. Хотелось бы думать, что на козлы я перепрыгнула аки молодая газель, но на деле я скорее перевалилась, одновременно стараясь и не зацепиться юбкой, и не упасть, и не…

Удалось.

Я подхватила вожжи и хлестанула по широкой конской спине.

— Н-но! Пошла!

И лошадка, к этакому обращению не привыкшая, взяла в галоп. Подпрыгнула повозка, махонькая и изящная — этакая лаковая коробочка на колесах. И я плюхнулась на скамью.