Арабская кровь - Таня Валько

Ранняя весна уже дает о себе знать. Особенно это чувствуется за городом, на открытом пространстве. Еще только первая половина февраля, а обильно цветущий вдоль дороги златоцвет радует глаз ярко-желтыми соцветиями; поляны покрыты свежей изумрудно-зеленой травой, украшенной пятнышками мелких разноцветных цветочков. Марыся опускает окно и вдыхает запах земли и кристально свежего воздуха. «Боже мой, в Эр-Рияде никогда не бывает такой свежести, там нечем дышать!» – Ее мнение о столице Саудовской Аравии, как всегда, критично. Город посреди пустыни не выдерживает сравнения с тем, который расположен в Средиземноморье.

– Мамуль, как спалось? – Марыся спрашивает по-польски, и Дорота, несмотря на усталость и головную боль, расплывается от счастья.

– Так, как выгляжу, дочур. – Она крепко обнимает девушку. – Разговаривала с Баськой, и она сказала, что пригласит какую-то женщину, чтобы та основательно убрала этот сарайчик. Прежде всего его нужно полить хлоркой и выгнать тараканов и пауков.

– Супер, тогда я даже не буду заходить. – Марыся отряхивается с отвращением. – Буду спать на этой мини-терраске. – Она садится на кривой стул, который опасно скрипит.

– Здесь еще хуже, потому что насекомые могут упасть с дерева прямо в твои длинные вьющиеся волосы, – смеется мать, а дочка срывается как ошпаренная.

– У меня идея! Ведь мы не для того сюда приехали, чтобы сидеть в какой-то норе. Скоро приедет машина с водителем, как в Саудовской Аравии, поедем проведать Самирку в больнице. Что ты на это скажешь?

– Конечно! – Дорота радостно хлопает в ладоши. – А потом – на Зеленую площадь и на Омар Мухтар, куда я ходила на фитнес.

– На шаурму к Розовой мечети! – Марыся пополняет список.

– К Джанзуру на пиццу!

– На Регату – посмотреть море!

– Собираемся! Есть чем заняться!

Дорота вбрасывает чемодан внутрь домика, берет дочь за руку и быстрым шагом шествует на стоянку.

– А что Баська? Не захотела нами заняться?

– Пожалуй, она занята чем-то другим. Когда Хасан и Адаш вышли утром из дома, она поехала куда-то с соседом, скорее всего немцем.

– Ага, значит, мы свободные и независимые.

Частная клиника, принадлежащая когда-то Малике, изменилась до неузнаваемости. Из одноэтажного барака она превратилась в перестроенное современное четырехэтажное здание, обложенное терразитом и камнем, с большим подъездом у главного входа и двумя стоянками по обеим сторонам. Вход полностью застеклен и накрыт цветным тентом, а отделение неотложной помощи находится, как и везде, в отдельном крыле здания. Отведено даже место для маленького скверика с несколькими скамьями, киоском с напитками и закусками, а на первом этаже открыта большая аптека. Коридоры чистые, под стенами поставлены удобные скамьи для ожидающих, а в приемной молодые ливийки мило отвечают на интересующие посетителей вопросы. Дорота и Марыся хотят сразу направиться в кабинет директора и одновременно хозяина клиники.

– Господин Салими ждал вас с самого утра и обо всем меня проинформировал, но буквально минуту назад вынужден был выйти по делам. Вернется через два часа, – сообщает пришедшим сильно накрашенная молодая девушка. – Он просил, чтобы я вам передала, что отделение посттравматологии находится на втором этаже в левом крыле.

Муаид, конечно же, знал, что прежде всего они захотят навестить Самиру.

– Там еще есть кабинет доктора Наджли, которая вас ожидает. Я ей уже звоню.

– Прекрасно, что вы пришли, – молодая худенькая женщина приветливо здоровается и усаживает гостей в удобные кожаные кресла напротив своего письменного стола. – Благодаря Самире мой муж так хорошо зарекомендовал себя в лечении больных, впавших в кому, что в нашем отделении – самое лучшее оборудование в стране. А я, собственно, тоже на этом специализируюсь.

– Это гениально! – Марыся полна надежды, что увидит свою молодую тетю в хорошем состоянии.

– Должна, однако, предупредить, что некоторых более ранних ошибок не удается исправить, – сообщает Наджля грустно, остужая восторженность девушки. – Но у нас есть реальная надежда. Человеческий мозг не исследован, и известны случаи выхода из комы даже после двадцати пяти лет. Надо думать позитивно. Некоторое время назад, когда мы стали заниматься Самирой, после многочисленных исследований и тестов и после того, как сделали энцефалографию, диагноз был малообещающий, – рассказывает Наджля о течении болезни. – Самира перешла в состояние вегетативной комы, из которой половина людей никогда не выходит. Организм живет, но не реагирует на раздражители. Она выглядит так, как будто в сознании, ее веки поднимаются, она двигает конечностями и головой, зевает. Но в действительности поведение это не является ответом на какие-то внешние или внутренние раздражители. Сразу после случившегося врачи намеренно ввели ее в фармакологическую кому, чтобы мозг быстрее восстановился. Это общепринятая методика. Но они не были очень хорошими специалистами: слишком долго держали ее на сильнодействующих лекарствах. Мы сейчас стараемся устранить результаты этих ошибок.

Мать и дочь переступают порог большой больничной палаты, в которой находится только одна кровать. Марыся прекрасно помнит состояние тетки сразу же после несчастного случая. Оно было тяжелым, даже очень. У нее была серьезная травма черепа, шейного отдела позвоночника, сломанные в нескольких местах руки и ноги. Врачи утверждали, что делают все, чтобы сохранить жизнь молодой женщины. Марыся вспоминает ситуацию, хотя прошло более двенадцати лет. У нее в памяти сохранились специфический хлорный запах клиники, страх и образ всегда веселой Самиры, которая тогда лежала без движения с многочисленными повязками на теле. Нога и рука были на вытяжке. Части лица, которые были видны из-под бинтов, опухли и приобрели бордово-фиолетовый оттенок. Биение сердца испугавшейся тогда Марыси заглушали звуки разнообразной аппаратуры: шум насосов, доставляющих больной кислород, ритм сердца, поддерживаемый с помощью компьютера, дуновение кондиционера и жужжание светильников. К пациентке был также подсоединен аппарат для дыхания, из-за чего казалось, что ее голова неестественно запрокинута. На штативе висели две капельницы: в одной – прозрачная жидкость, в другой – кровь для переливания. Марыся удивляется, что столько помнит со времени первого посещения, но, видимо, она тогда очень сильно переживала, и страшная информация задержалась в голове в виде фильма или фотографии.

Сейчас Самире уже намного лучше. Ей не нужны аппараты для дыхания, ее сердце бьется ритмично, и она может есть сама. Сидит сейчас на кровати, опираясь на поднятый подголовник, двигает руками, как будто что-то вяжет, и смотрит перед собой широко открытыми глазами. К сожалению, она не видит тех, кто пришел: взгляд ее где-то блуждает.

– Поверьте, Самира сегодня уже в очень хорошем состоянии. – Наджля похлопывает свою пациентку по стопе, и та осторожно улыбается. – Мы применяем в терапии сенсорную стимуляцию для атаки больного огромным количеством таких раздражителей, как прикосновение, крик, запахи, визуальные раздражители, слова, но окончательные результаты такого лечения появятся не сразу, нужно подождать. Когда мы здесь появились, как же она, несчастная, выглядела! Ее лечили такие коновалы! – взволнованно восклицает врач, так что Самира слегка вздрагивает. – Да что там говорить! Применяли к больной в коме электрошок, щипали ее, кололи толстыми иглами. Ее ребра были почти черными, на ней было множество синяков и кровоподтеков. Это нельзя было показывать посещающим ее родственникам. К сожалению, должна констатировать, что эту девушку мучили. – Женщины в ужасе смотрят на бедную родственницу.