Великолепные руины - Меган Ченс

с большим столом, заваленным рисунками и чертежами, в кабинет Эллиса Фаржа. Такой же красивый, он заулыбался при виде меня, а его голубые глаза заискрились смехом. Не то, что накануне. И в самом деле, в нем не осталось ничего от вчерашнего смятения. Мне даже подумалось: может, я просто вообразила себе его? А вот одет Фарж был столь же тепло и опять не по погоде – в плотный шерстяной костюм. А его кабинет был нагрет так до духоты.

Фарж встал у стола, усыпанного нераспечатанной корреспонденцией.

– Если это не мисс Кимбл, то девушка из «Вестника»…

– Что? – спросила я.

Взяв газету, Фарж раскрыл ее на какой-то странице и протянул ее мне. То, что он совсем недавно рассматривал фотографии на этой странице, не оставляло сомнений. Два снимка были сделаны в «Купальнях Сатро». На одном я выглядела бледной и смущенной в слишком откровенном купальном костюме, другой запечатлел мое падение задом в бассейн. Подпись под фотографиями гласила: «Отважная мисс Кимбл позирует моделью в «Купальнях Сатро» и доказывает, что последний парижский модный фасон насквозь сырой».

Я бы посмеялась над этой подписью, если бы речь шла о ком-то другом. Голди, должно быть, увидела эти снимки утром, но ничего мне не сказала. Почему она не предупредила меня? Мое лицо вспыхнуло как опаленное огнем:

– О боже!

– Вы были не в этом костюме, когда я встретил вас в купальнях, – заметил Фарж.

– Слава богу, я пробыла в нем совсем недолго…

– Итак, вы в родстве с Салливанами… понимаю… – задумчиво произнес Фарж.

И я снова удивилась. Тому, что ему это было известно. И тому, что он так быстро согласился меня принять, как будто догадывался о причине моего визита. Возможно, будь эти глаза не столь голубыми, а улыбка не такой теплой, я бы прониклась подозрительностью. Но Фарж оказался очень привлекательным, а чертежные инструменты в бархатном футляре на его столе – латунные циркули и линейки, эти деревянные шаблоны для вычерчивания треугольников и кривых линий – возбудили у меня голод, который раньше я не испытывала.

– Значит, вы о нас слышали.

– О, да.

– Вам известно, кто мой дядя? Он наслышан о вас. Жаждет с вами работать. Но говорит, что вы его избегаете.

– Да, верно, – повернулся к окну мистер Фарж. – Нам с ним не о чем говорить. Я сейчас практически не работаю.

– Почему? Мой дядя утверждает, что вы очень талантливы.

– И вы явились меня уговаривать от его имени?

Выдержав паузу, я честно призналась:

– Что-то вроде того.

Фарж не произнес ни слова. Между нами повисла неловкость, и я сосредоточила взгляд на стене с рисунками. На одном из них было начертано строение в египетском стиле. С геометрическими стенами, как у зиккурата, и многогранными колоннами, увенчанными снопами тростника. Сказать по правде, смелое смешение стилей обескуражило меня.

Отвернувшись от окна, Фарж понаблюдал за тем, как я изучала рисунок:

– Это Хартфорд-Билдинг. Что вы о нем думаете?

– Очень красивое здание.

– А знаете, как его обозвал ваш приятель в «Вестнике»? «Аляповатым» и «вызывающим недоумение».

– У меня нет приятеля в «Вестнике».

Фарж проигнорировал мою реплику:

– Вы с ним согласны?

– Я – не архитектор, чтобы судить.

– Для этого не нужно быть архитектором. Просто скажите мне свое мнение.

В вопросе мистера Фаржа просквозило напряжение, отдающее вчерашним смятением. И это удержало меня от искреннего ответа. Осторожно подбирая слова, я сказала:

– Люди вряд ли стали бы заказывать у вас проекты, если бы считали ваши детища уродливыми.

– Но вы так считаете, – укорил меня мистер Фарж.

– Я такого не говорила.

– Вы бы заказали у меня проект, мисс Кимбл?

– Я…

– Впервые оказавшись в Сан-Франциско, я подумал: что за город! Какие перспективы, чтобы сделать тут что-то новое! Такой атмосферы нет ни в одном другом городе.

– Я отлично понимаю, что вы имеете в виду, – порадовалась я возможности найти общий язык. – Этот город волнует своим тяготением к новизне, современности.

– Вижу, вы меня понимаете.

– Он по-театральному эффектный и все же…

– …изо всех сил пытается оставаться классическим, – закончил мою мысль Эллис Фарж.

Я рассмеялась:

– Он жаждет выглядеть «почтенным» и в то же время не лишен показушности.

Теперь улыбнулся мой собеседник:

– Вы слышали о плане Бернхэма?

Я кивнула:

– О плане реконструкции города? Мой дядя считает, что для Сан-Франциско такой план не годится. Он опасается, что подобные преобразования отрицательно скажутся на предпринимательстве.

– Реализация этого плана обойдется городу очень дорого и обернется массовым сносом. Но это шанс для Сан-Франциско выделиться. Городу нужны архитекторы, которые не боятся пробовать что-то новое. Вот в каком ключе я разрабатывал проект Хартфорда, – кивнул на рисунок мистер Фарж. – Что? Не думайте, что вы так легко ушли от ответа. Я хочу услышать ваше мнение. Не слишком ли оно нарядное?

– А каково его предназначение?

Брови Фаржа сдвинулись к переносице:

– Это деловое здание.

– Для фирм и офисов? Тогда вы перестарались. Деловым его нельзя назвать даже с большой натяжкой. Стиль пирамид интересен, но колонны и декор придают зданию кичливости. Да и окон мало. Внутри будет возникать ощущение тюрьмы.

Фарж подошел и встал рядом со мной. Чуть ближе, чем следовало бы. И мне стало не по себе от осознания такой близости между нами.

– Вы изучали архитектуру?

– Увы, нет. Просто… я немного рисую, но…

– Это альбом с эскизами? В вашей сумке?

Я совсем про него забыла и теперь испытала ужас. Почему я не оставила его в карете?

Голди была настроена так оптимистично, но в ушах у меня зазвучали слова Шин: «Вам не следует показывать ему свои рисунки». Напоминание о неминуемом фиаско.

– Нет-нет, это вовсе не… – начала было я, но с его стороны последовал резкий, нетерпеливый жест.

– Ну-ка, дайте мне его. Я хочу посмотреть.

– Пожалуйста, это одни глупости…

– Пожалуйста, без комментариев. Позвольте мне самому составить суждение.

Движимая, скорее, его настойчивостью, нежели собственным желанием, я передала мистеру Фаржу альбом.

Он пролистал страницы, внимательно изучая мои эскизы и, без сомнения. находя в каждом изъяны. Я бы предпочла, чтобы он проглядел их быстро и решительно, положив конец моей нервозности.

Наконец мистер Фарж вскинул глаза:

– Что это с вами?

– Я сильно нервничаю.

– С чего? Эскизы очень хорошие. У вас прекрасный вкус. Вот этот мне особенно понравился, – Фарж щелкнул пальцем по библиотеке, которой, по мнению Голди, не хватало статуй. – И этот, – указал он на отделанную темными панелями столовую с контрастным деревянным полом с лучевым узором. Ту идею мне в свое время навеяла монохромность одной зимней картины – затянутого ледяной коркой пруда, сверкавшего под