Алмаз лорда Гамильтона - Наталья Александрова

Женя очнулась. Нашла время предаваться воспоминаниям! Тут дела посерьезнее, чем прическа. Написано: ваше задание. И Женина фотография.

Но тогда что это значит? Какое задание-то, убить, что ли, Женю хотят…

Тут снимок исчез с экрана, а вместо него там снова появился текст.

Не просто текст – это были адрес и номер телефона.

Ее собственный адрес, ее собственный телефонный номер.

Теперь всякие сомнения отпали – это было ее собственное досье. Ее собственные личные данные.

Женя до боли в глазах вглядывалась в строчки на экране. Что это, зачем? Отчего кто-то интересуется ее жизнью?

Внезапно ей захотелось оказаться как можно дальше отсюда, от этой странной квартиры, не видеть больше этого экрана. Она хотела уже бросить шкатулку и бежать отсюда, бежать как можно быстрее, но тут текст на экране сменился.

«Королькова Евгения Михайловна, – читала Женя, – год рождения 1989. Родители: Хомутов Михаил Владимирович и Хомутова Алла Константиновна. В 2001 году девочке поменяли фамилию по заявлению бабушки Корольковой Александры Викторовны».

– Что? – Женя потрясла головой. – Поменяли фамилию? Зачем?

Тут текст на экране пропал, вместо него возникла строгая надпись красным:

«Через пять секунд эта информация самоуничтожится, будьте осторожны».

– Черт! – Женя отбросила шкатулку. – Взорвется она, что ли?

Шкатулка закрылась, и вдруг внутри нее что-то загудело, она задрожала, так что Женя отскочила в сторону и присела на корточки, закрыв голову.

Ничего не случилось, через некоторое время шкатулка затихла. Женя выждала какое-то время и осторожно приблизилась. Подумала и снова вставила фигурный ключик в замочную скважину.

Шкатулка была пуста. Не было красивой картинки на крышке, не было зеркального озера, по которому плавал фарфоровый лебедь. Не было старинной песенки: «Ах, мой милый Августин…» Пахло застарелой, слежавшейся пылью и еще чем-то неприятным, химическим. Женя поскорее захлопнула крышку.

Нужно было уходить и подумать над тем, что она узнала, в более спокойном месте.

Женя осторожно приоткрыла дверь квартиры. Никого не было. Она захлопнула дверь и спустилась по лестнице, не встретив ни души. На первом этаже Женя помедлила – где-то здесь была дверь, в которую ее впустил продавец из магазина.

Она вспомнила, что тот запер ее изнутри, стало быть, Жене в магазин не попасть. Однако, оглядевшись, Женя не нашла той двери, которая вела в коридор магазина. Вместо нее была обычная дверь самого обычного подъезда с кнопкой домофона. Который, впрочем, был сломан, что Женю нисколько не удивило.

Она вышла и оказалась в обычном городском дворе. В углу были сложены ящики, напротив притулился ржавый мусорный контейнер. Во дворе не было ни души, кроме полосатого помойного кота, который задумчиво глядел на контейнер, как бы прикидывая, нужно ли туда прыгать или эти сквалыги-жильцы не выбросили ничего годящегося в пищу приличному коту.

Женя пересекла двор и оказалась на улице Жуковского, только номер дома был четырнадцать. А в доме под номером двенадцать был книжный магазин. Женя заглянула в него и убедилась, что магазин совершенно не тот. Книги были самые обычные, преимущественно учебники, а также по кулинарии и садоводству, а на месте продавца сидела очкастая грымза неопределенного возраста с губами, поджатыми в ниточку, и со старомодным «валиком» на голове.

– Вы, девушка, что хотите? – спросила она скрипучим, как дверные петли, голосом.

– Нет ли у вас «Алисы в Стране чудес»? – спросила Женя, ругая уже себя, что зашла в этот магазин. Но она просто не могла так уйти, она хотела хоть что-то выяснить, хоть как-то разобраться в той чертовщине, которая творилась вокруг нее вот уже несколько дней.

– Кэрролла нету, – грымза еще больше поджала губы, как будто Женя сказала что-то неприличное, например, попросила иллюстрированное издание Камасутры.

– Нету так нету, поищу в другом месте, – Женя развернулась и ушла, не прощаясь.

«Что делать? – думала она, трясясь в маршрутке. – К кому обратиться хотя бы за советом, если не за помощью? Да кому про это можно рассказать, не Ирке же, у нее своих проблем выше крыши».

А больше у Жени и подруг нет. И друзей, кстати, тоже. Есть приятели, конечно, но это все не то.

Ладно, будем рассуждать логически, сказала себе Женя, хотя раньше никогда так не делала. Значит, этой неизвестной Алисе дали задание насчет Жени.

Хотя нет, задание это дали только сейчас, а до этого она делала что-то другое. Когда Женя ее увидела, Алиса торопилась куда-то по важному делу. Ясно, куда она торопилась, в кафе «Третья платформа», там у нее была назначена встреча. Но Алиса туда не пришла, потому что ее сбила машина. Но об этом тот, с кем была встреча, не знал, потому что он пришел в «Сундук мертвеца», принял там Женю за Алису, отдал ей кубонето, а потом его убили.

До этого в Женину жизнь вмешалась игра, как ни трудно это признать, но так оно и есть, игра не простая.

Раньше Женя думала, что все происходящее с ней случайно, и тот тип из ресторана «Кардамон» тоже кричал, что Женя влезла не в свое дело. Но теперь, после того, что она узнала в той странной квартире на Жуковского, дело это напрямую касается ее самой. И что делать? Обратиться к игре?

Ну уж нет, решила Женя, в таком серьезном и важном деле нельзя доверяться какому-то кубонето, тем более Женя понятия не имеет, что это такое. Крутится кубик, светится. Что-то показывает, черт-те что на самом деле…

Итак, вопрос совершенно конкретный: отчего бабушка после смерти родителей поменяла Жене фамилию? Чем ей не нравилась фамилия Жени? Что вообще случилось тогда?

Женя вдруг осознала, что совершенно не помнит тех событий. Странно, когда погибли родители, ей было двенадцать лет, вполне сознательный возраст. Если бы два года – тогда понятно. Но двенадцать… Женя не помнит лиц родителей, не помнит, как они жили вместе, где, в каком районе. Потому что эта квартира бабушкина. А где тогда та, что осталась от родителей? И почему Женя никогда не спрашивала у бабушки про родителей? Умерли и умерли, ее не интересовало, как это случилось. Она не помнит, как скучала и плакала без мамы и папы.

Может быть, они ее не любили? Провожали ли они дочку в первый класс, когда мама завязывает банты, а папа суетится вокруг с фотоаппаратом? Учил ли папа ее кататься на велосипеде? Заплетала ли мама Жене французские косички? Наверно, все это было, но отчего же ничего не сохранилось в памяти?

От усилий вспомнить заболела голова. Виски ломило, в ушах стучали отбойные молотки, и наступало то темное, страшное, как в тот раз, когда этот Расторгуев стал вдруг задавать вопросы о родителях. А Жене вообще-то нечего было ответить.

Кто они были?

А и правда, кто? Чем занимались, где работали? Был ли папа военным или штатским, окончил ли институт или же стоял у станка с непонятным названием, вытачивая детали сложной формы? Была ли мама учительницей, или же сменной медсестрой, или инженером в НИИ?