Рыцарь Огненной кавалерии - Никита Киров

— Ты же меня спасла.

— Если бы не твой ключ, я бы тебя оставила, — они засмеялись. — Да и не каждый день на берег выбрасывает живого навигатора дрэка, особенно таких молодых красавчиков. Но ты достал, — женщина медленно поднялась из кресла и, опираясь на посох, подошла к Людвигу. — Надоело тянуть из него слова. Кто ты такой?

Стеклянный глаз на щупальце приблизился к лицу.

— Людвиг, — фамилию говорить не стал, на всякий случай. — Из Ривердаста. Рыцарь Огненной кава…

Берна отшатнулась.

— Ты притащил сюда красного плаща? Ты в своём уме? Эйнар Айварсон, я знала, что ты не самый умный человек в мире, но что ты настолько тупой… — женщина вернулась в кресло и злобно выдохнула через нос. — Из всех, кого сюда можно привести, ты привёл чокнутого пироманьяка.

Людвиг почесал шею, чувствуя, как горит лицо. Другой рыцарь за такие слова поставил бы старуху на место. Но другой рыцарь не сбежал бы из боя и не дал бы Губерту над собой издеваться. Кроме этого, Эйнар просил сдерживаться. Здесь другой мир, но неужели тут никто не слышал о вежливости?

— И что тебя так смутило? — спросил северянин. — Я не первый, кто приводит посторонних для лечения.

— Да ничего, Эйнар, всё в порядке, — издевательским тоном сказала Берна. — Ничего страшного. Всего-то вооружённый и помешанный на сожжениях фанатик, что может пойти не так?

— Ну раз ты так говоришь, — он фыркнул.

Старуха отмахнулась.

— Ты меня прекрасного понял. Он был в Святилище? А за ним не придут орды его сотоварищей? Я слышала, недавно как раз была битва…

— Нет, не в Святилище. Встретился с ним на пути оттуда, когда бежал от храмовников. Встал на ночлег, а неподалёку началась какая-то заварушка между пепельниками и островитянами.

— Заварушка? — Берна хохотнула. — Война за Беллитское наследство, а не заварушка. Впрочем, догадываюсь, чем всё кончилось. Новый герцог, конечно, не Одноглазый Демон…

О ком она говорит? Неужели о…

— …но с такой армией…

— Островитяне проиграли, а красные плащи, — Эйнар посмотрел Людвига. — Разбиты.

Может и уничтожены, кто знает. Он же сбежал и не видел.

— Ой, да не врите! — заявила Берна. — Красные плащи не проигрывают! Хм, неужели это правда? Паренёк выглядит расстроенным, — она улыбнулась, но прикрыла рот рукой. — Неужели, я дожила до этого момента? Значит, король Отто нашёл на них управу. Ну и что дальше?

— В общем, Людвиг наткнулся на то место, где я ночевал, а потом… потом вышло так, что я пообещал ему добраться до Лефланда.

— Зачем?

— Туда отступили островитяне.

— Хм, — Берна задумалась. — Странно. Ни Близнецы, ни Маленький Левиафан так явно не вмешиваются в дела других стран, а Бешеный Бык слишком далеко. Опять их бесконечные интриги. Но что-то вы оба заблудились.

— Я решил, что лучше пойти в обход, через Стурмкурст, будет безопаснее.

— Безопаснее? — старуха расхохоталась хриплым лающим смехом. — Красному плащу в Стурмкурсте?

Она так громко смеялась, что Людвиг подумал, что ей сейчас станет плохо. Они с Эйнаром переглянулись.

— Безопаснее? — Берна продолжала смеяться, его щупальца раскачивались вместе с ней. — Это всё равно, что ты пойдёшь в ближайшую церковь со всем своим барахлом и попросишься переночевать.

Она кашлянула и вытерла уголок рта.

— Ох, Эйнар, Эйнар. Я смеюсь не над ситуацией, а над тупостью. Ситуация-то не хрена несмешная. Ладно, вас двоих тут точно не было в прошлую войну, вы ещё слишком молодые. Раз ты просишь, — Берна задумалась. — Проводи его в операционную, я скоро. Но это твой друг, не мой. У тебя есть деньги? — Глаз уставился на Людвига.

— Деньги не понадобятся, — Эйнар достал из сумки металлическую капсулу. — Это покроет всё, что можно.

— Зачем мне пустой кантар?

— Он не пустой, — нордер протянул артефакт. — Я не смог скопировать карты, но… догадайся, где я был?

Эйнар попытался отдёрнуть капсулу назад, но длинное щупальце выхватило предмет.

— Некогда мне с тобой играть. Я бы сказала, где ты побывал, но коли уж тут дети, это будет неприлично.

— Мы были во Вратах!

Она замерла.

— Мы смогли попасть внутрь, Берна!

— Как ты их открыл?

— Он нашёл ход, — Эйнар показал на Людвига. — Но этот секрет он оставит при себе, чтобы ты поломала голову.

Всего-то провалился под пол. Людвиг — великий охотник за сокровищами.

— И что там было?

— Убежище, но пустое, не достроенное. Кроме одной комнаты, где был мейнфрейм помощнее твоего, — нордер кивнул на огромный ящик с мониторами.

— Ты всё забрал с него?

Берна что-то нажала на капсуле и оттуда выдвинулся длинный стержень.

— Подожди-ка, бабушка, ещё успеешь, — сказал Эйнар. — Сначала поможем Людвигу, да? А то я тебя знаю.

— Бабушка? Да мне всего сорок пять!

— Не ври, тебе было сорок пять, когда Левиафан пробудился, — нордер засмеялся. — Давай-ка, запускай свою машину.

— Ладно, — старуха положила капсулу на стол. — Но если кантар пустой…

— Там были люди, в каких-то круглых штуковинах, — сказал Людвиг. — У всех одинаковые лица. А когда мы уходили, один из них…

— Проснулся и напал, — продолжил северянин. — Едва нас не прикончил. У него глаза светились зелёным.

Старуха сложила руки перед собой, о чём-то раздумывая.

— Вы же не верите в эту муть с Вечным? — пробормотала она. — Это странно, но если это есть на капсуле, то мы узнаем. Веди парня в операционную! Подумать только, согласилась помочь красному плащу.

— Эйнар, если ему оторвёт руку, позови, я сделаю протез, — сказала Берна, хлопоча у очередной странной машины.

— Оторвёт руку? — спросил Людвиг. Продолжать как-то расхотелось. — Что значит…

— Она так шутит, — сказал Эйнар.

Стальное кресло неприятно холодило голую спину. Кроме кресла, обвешанного трубками и мониторами, и стоящего рядом стула в маленькой комнате нет ничего. Одна штуковина засветилась и прямо в воздухе появился силуэт Людвига, только прозрачный. Кожа и мышцы исчезли, остался один скелет. Голова, плечо, рёбра и лодыжка выделялись красным. Спинка кресла начала опускаться.

— Это же нам не понадобится, как ты думаешь? — Берна показала острый зазубренный диск. — Не хочешь увеличить уровень аугментации?

— Хватит придуриваться, — Эйнар зевнул. — Раньше начнём, раньше закончим. Я уже спать хочу.

— И долго так лежать? — Людвиг поёжился, он начал мёрзнуть.