Как мы бомбили Америку - Александр Снегирев

Мы смотрели на пистолет, как зачарованные. Я вытянул руку и прицелился, ощущая тяжесть и власть. Бельмондо забрал у меня пистолет.

— Вот так он перезаряжается, — он собрался передёрнуть затвор, но не тут то было. Затвор не двинулся. Бельмондо дёрнул ещё раз. Заклинило. Совсем уж не по-пижонски он зажал пистолет коленками и сдвинул, наконец, затвор.

— Уф, заедает, — Бельмондо раскраснелся и покрылся испариной. Мне стало его немного жаль. Неловкую ситуацию прервала Робин.

— Алекс, мне нужен шоколадный торт и ванильное мороженое.

Я понёсся исполнять заказ, оставив Юкку любоваться чёрным ганом.

Робин была молодой мулаткой-официанткой с чрезвычайно пухлыми губами и порочными глазами, оправленными в круглые очки. Пока я резал торт, Робин пристально меня разглядывала.

— У меня к тебе разговор, Алекс, — сказала она, вонзая зубы в кусок мяса.

— Я в твоём распоряжении, Робин.

Она протянула мне другой кусок. Мясо было сочным.

— Хорошее мясо, — подмигнула Робин. — С хозяйской тарелки.

— В смысле?

— С тарелки госпожи Папарис.

Мне приходилось жрать объедки, но никаких «хозяйских тарелок» раньше для меня не существовало.

— Есть разговор, — продолжила Робин.

— О любви? — пошутил я.

— Что ты знаешь о любви! Вот ду ю ноу эбаут лав? — сказала Робин низким голосом и посмотрела на меня своими глазищами.

— Ладно, к делу, только никому ни слова. Обещаешь?

— Обещаю, а что за секреты?

Робин поманила меня пальцем. Я склонился к ее пухлым губам, которые с близкого расстояния напоминали две мягкие булки.

— Лица приглашает тебя покататься с ней по округе.

— Покататься? А почему это секрет?

— Она просто хочет показать тебе местность, а секрет потому, что девочка не желает, чтобы семья знала об этом.

Я сглотнул. Бельмондо улыбнулся из-за своей стойки. Уж не устраивают ли эти психи провокацию, чтобы завлечь меня в ловушку?

— А почему она сама не скажет?

— Она не хочет привлекать внимание. А мне Лица доверяет.

— Я должен подумать, Робин, — сказал я, протягивая мулатке торт и мороженое. — А ты, Робин, не хочешь со мной покататься? Я бы сразу согласился.

— Я замужем, Алекс.

— Мужу рассказывать не обязательно.

Робин расхохоталась и забрала торт с мороженным.

— Подумай, короче.

До закрытия я так ничего и не надумал, а вечером решил посоветоваться с Юккой.

— Только этого не хватало! Ты видел его пушку! Он тебя из неё и прикончит! А заодно и меня! Это провокация! Может, это сам Бельмондо подговорил Робин, чтобы нас проверить!

— У тебя паранойя!

— Может и так, только они тут все наглухо ёбнутые! Он только и твердит: «я за Лицу из любого дерьмо выбью».

— Ладно, не буду рисковать. Просто прикинусь веником. Как будто Робин ничего не предлагала.

— Кто там говорил, что когда на корабле появляются ган и девка, жди неприятностей.

— Про девку не знаю, а про ган, кажется, Станиславский, говорил.

— Плохое у меня предчувствие.

Дней через пять после того, как мы с Мишель покурили, к нам в комнату ворвалась Олимпия с плачущей толстухой.

— Алекс, это безобразие, ты знаешь, что это такое?!

Олимпия сунула мне под нос окурок самокрутки.

— Это бычок, а я причём?

— Это нашёл мой ребёнок, моя бедная Джессика! — взвыла толстуха.

— Ты причём?! — возмутилась Олимпия. — Ты хаускипер, мать твою, а этот бычок нашёл ребёнок прямо возле кровати! Так ты убираешься?!

— В какой комнате это случилось?

— В триста седьмой!

Я вспомнил, как Мишель положила бычок на прикроватную тумбочку, как мы про него забыли. С тех пор там никто не жил, и только теперь въехала толстуха с мужем и маленькой Джессикой.

— Извините, я недоглядел.

— А это случайно не вы с Джеем курили травку? — Олимпия докапывалась до меня со всей страстью стареющей неудовлетворённой женщины.

— Там жил какой-то байкер, наверное он, — соврал я.

Олимпия велела ещё раз всё протереть в чёртовой комнате. Я извинился перед лысоватым мужиком в шортах, который укачивал маленькую девочку в платьице, и тщательно вытер тумбочки, зеркала и телевизор. Ну, забыли окурочек, с кем не бывает.

На этом приключения не закончились. На следующий день в дверь опять постучали — явился сам Лаки. Толстуха снова куксилась.

— Парни, возникла проблема, — Лаки тщательно подбирал слова. — У леди из триста седьмой пропал золотой кулон.

«Только этого не хватало», — подумал я. «А может он прознал про наш разговор с Мишель и хочет таким образом от нас избавиться»?

— Вы единственные, кто убирался в этой комнате.

Мы с Юккой посмотрели друг на друга.

— Мы не видели никакого кулона. Если бы он валялся на полу, я бы его заметил, — прибавил я.

Лаки испытующе изучал нас.

— Окей, парни, если узнаете что-нибудь о кулоне — сообщите, — с этими словами он взял даму под руку и они удалились.

— Как бы нас не подставили. Кража — это не шутки.

— Тут же все двери открываются одним ключом, зайдут, подсунут кулон, а потом обыск, и пожалуйста! — моё воображение сорвалось с цепи.

— Не паникуй, найдёт эта краля свой кулон.

— Надеюсь, но меры предосторожности не помешают.

Покидая комнату, я соорудил на полу сложную систему оповещения из ниточек и спичек. Если бы кто-то зашёл в наше отсутствие, то обязательно бы нарушил эту систему, и мы бы знали, что против нас плетётся заговор.

В те дни к рисовой диете мы добавили бананы, меня раздували газы. Бельмондо в буквальном смысле пронюхал это и обозвал меня «рашен рокет». Если не ошибаюсь, такое же прозвище носил знаменитый хоккеист Павел Буре. Только его так звали не за газы, а за скоростную игру. Так вот, пока мы пересекали двор, я безостановочно портил воздух. Из-за угла вышла Мишель.

— Привет, как дела?

— Нормально, — я отошёл, что бы она ничего не учуяла.

— Повторить не хочешь? — Мишель снова приблизилась, а я отступил. — Ты в порядке, Алекс?

— Да, всё в норме. Голова что-то побаливает… — меня буквально распирало, а погода была безветренная. Мишель пожала плечами и пошла своей дорогой.

— Ты чего? Что она хочет повторить?! — набросился с расспросами Юкка. О посиделках в триста седьмой я ему не рассказывал.