Королева Виктория. Охотница на демонов - А. Мурэт

— Очень мало. Что он советник матери королевы. Что королева ненавидит его.

МакКензи подался вперед: «Потому что…»

— Потому что он совершенно не скрывал своего желания быть теневой властью при троне. Говорят, когда юная принцесса была очень больна, он попытался принудить ее подписать бумагу о назначении его Личным Секретарем принцессы. Ужасно неблаговидно, не так ли?

— Как Конрою удалось влезть к ним? — спросил МакКензи.

— A-а, он начинал в должности конюшего у последнего герцога Кентского, где-то за три года до того как герцог умер и за пару лет до рождения будущей королевы.

— И она с детства ненавидела его?

— О-о, да, абсолютно. Она называет его не иначе как демон во плоти.

— Почему так?

— Вероятно, она видит внутри него тьму.

— Это не впервые, когда я слышу это словосочетание в одном и том же предложении, Конрой и демон, хотя я чувствую, что в первом случае имелся в виду гораздо более буквальный смысл. Вам не кажется, и в самом деле, милорд, что в последнее время развелось как-то необычно много слухов, связанных со сверхъестественными событиями, что скажете?

Квимби заерзал в своем кресле.

МакКензи чуть придвинулся. «Той ночью, — сказал он, — разве вечеринка у вас не вышла из-под контроля, а, ваша светлость?»

Квимби ничего не ответил.

— Это было в ночь восшествия на престол, не так ли?

Квимби изучал свои ногти. «Может быть. Я, собственно, не помню в подробностях…»

— Почему?

— Ну, я вас умоляю.

— Почему это произошло той ночью? Почему ваши мертвецы напали именно той ночью?

— Я и в самом деле не знаю, о чем вы говорите.

— В связи с той ночью имеются сообщения о схожих адских происшествиях по городу, разве вы не в курсе?

Квимби отрицательно затряс головой. «Я не читал ни о чем таком в газетах. Насколько мне припоминается, все газетчики занимались специальными приложениями о смерти короля».

— Прошел слух о какой-то двухголовой псине, может быть, вы слышали?

— Двухголовая собака? Нет, но…

— Говорите!

— Ну, я видел двухголовую крысу.

— Крысу?

— Совершенно точно. Она пробежала прямо под моим окном.

МакКензи откинулся в кресле, как и Квимби. Оба задавались вопросом, не шутит ли другой.

— Я думаю, той ночью было что-то из ряда вон выходящее, — сказал МакКензи. — Я был свидетелем, правда, в другую ночь, такого, что до сих пор задаюсь вопросом, было ли это на самом деле. И продвигаясь дальше, ваша светлость, могу только спрашивать, не вовлечен ли в это сэр Джон Конрой. А может быть, даже и вы?

— Понимаю, — сказал Квимби. — Вы думаете, что я в одной команде с силами тьмы, — он ухмыльнулся. — Может быть, вам стоит пересмотреть свою стратегию в качестве шантажиста, а то вдруг что не так?

МакКензи откинулся в кресле. «Если бы я боялся, ваша светлость, я приберег бы свой страх для шарманщика, а не для его обезьянки. А теперь, ваша сиятельная светлость, если позволите, я возьму свои деньги», — сказал он.

Квимби, вскипев, вытащил кошелек, затем протянул его МакКензи, который тут же сунул его в свой карман.

— Сейчас, — сказал Квимби, — если позволите, я хотел бы получить свой маленький кожаный кошелек обратно. Одно дело — давать вам деньги, но я совершенно не понимаю, почему я должен снабжать вас еще и кожаными кошельками.

МакКензи нахмурился, полез в карман своего пальто и вытащил кошелек…

В библиотеке имелся подъемник, по которому персонал поднимал напитки и блюда на верхние этажи клуба; была также и тайная лестница, известная немногим посвященным. Этим потайным ходом Квимби и собирался воспользоваться, когда с помощью ножа, запрятанного в томике Флобера, он заставит МакКензи спуститься по лестнице в подвал, где вместе с Перкинсом они сумеют подтащить МакКензи к их карете. Они привезут его к себе домой, а в доме Квимби его уже ждет погреб, ныне отравленный трупной вонью от многих тел, поставляемых сюда господами Берком и Хээром-младшими, но как бы то ни было, это все-таки идеальное место для того, чтобы расспросить журналиста, что у него на уме. Ибо там МакКензи будут пытать. Квимби рассчитывал укрыться от зловония: может быть, мечтал уже он, надо соорудить какой-нибудь респиратор, но такой, чтобы он позволял видеть и наслаждаться зрелищем — когда Перкинс будет поедать, часть за частью, тело его врага вплоть до тех пор, пока этот человек, испытав несусветные, невообразимые муки, не откроет им местонахождение фотопроизведенного рисунка… и Квимби сам съездит за ним и найдет изобличающее его изображение, и как только он получит его, вернется домой и прикажет Перкинсу прикончить врага.

Это был почти безупречный план. В нем не обнаруживалось изъянов, чреватых возможностью ошибки.

Если не считать того, что когда Квимби, разыгрывая беззаботность, потянулся и схватил с полки томик Флобера, то он с запозданием обнаружил, что это был не английский перевод автобиографического сочинения Флобера, не Memoirs of a Madman, то бишь «Мемуары безумца», а французский оригинал, Mémoires d’un fou. Охваченный паникой, он попытался сунуть французский оригинал Флобера обратно на полку, но лишь неловко выронил книгу, а к тому моменту МакКензи уже встал, бросив маленький кожаный мешочек, теперь пустой, на стол со словами: «Приятного вечера, лорд Квимби, я дам вам знать о времени и месте нашей следующей встречи через месяц», — и покинул помещение библиотеки.

Проклятый проходимец! Квимби рванулся к подъемнику, сунул голову в шахту и прокричал вниз: «Шевелись, Перкинс, он перехитрил меня. Он идет вниз. Даст Бог, мы перехватим его на улице!»

Он отыскал нож, нахлобучил цилиндр, затем подбежал к одному из шкафов, надавил на него плечом и повернул, открыв проход к винтовой каменной лестнице, по которой он и устремился вниз, прыгая через две ступеньки. Внизу уже ждал Перкинс. Хорошо. Сократив путь, они наверняка окажутся снаружи одновременно с МакКензи. Вместе с Перкинсом они уставились в сводчатое окно служебного входа, расположенного ниже мостовой, и в тот же момент заметили, как наверху мимо окна прошел МакКензи: его трость разгоняла густой туман, за которым ничего не было видно.

Квимби и Перкинс посмотрели друг на друга. Квимби усмехнулся. Перкинс тоже. Квимби рукой коснулся своего цилиндра, и Перкинс в ответ на этот сигнал тронул рукой свою войлочную шляпу. Это означало, что на лестнице и на улице им следует молчать — так они проскользнули наверх и заспешили по мощенному булыжником тротуару, пытаясь обнаружить МакКензи в тумане, который сгустился вокруг так, что они едва могли видеть что-то в шаге от себя. До Квимби очень быстро дошло, что с его последним планом возникла неувязка, ибо МакКензи уже не было видно; единственным следом для них оставался звук его шагов и постукивание трости: тук-тук-тук — он двигался по Пел-Мел.