Девонширский Дьявол - Дмитрий Безуглый

— А что по этому поводу говорит доктор Аттвуд? — поинтересовался барон Милтон после того, как закончили обсуждать внезапный отъезд инспектора Гилмора в Эксмут.

— В том-то и дело, что ничего, — недовольно проворчал Норберт. — О чем-то говорил с сэром Галеном перед его решением покинуть графство, а затем с Алисдэйром.

Не закончив фразу, виконт испытывающим взглядом посмотрел на сына, но тот был невозмутим, соблюдая данное учителю слово хранить полное молчание о их разговоре.

— Неужели? — переспросила баронесса, чувствуя появление в воздухе запаха намечающихся интриг.

— Папа, — чуть укоризненно произнес Алисдэйр. — Я дал слово и не могу его нарушить.

— Настоящий Эддингтон, — вдруг раздался старческий, но довольно твердый и скрипучий голос.

В гостиную вошел высокого роста, очень худой и порядком сгорбленный годами Хамиш Фредерик Эддингтон. Он опирался на трость одной рукой, тогда как левая привычно была заложена за спину, на поясницу. Одетый в шерстяной костюм черного цвета, такого же цвета сорочку и жилет, а также до блеска начищенные домашние туфли. Брелок в виде кулона и тонкая золотая цепочка от внешней части жакета аккуратно спускалась в карман, где, по всей видимости, находились карманные часы. Ворот сорочки был приподнят и имел форму стойки, плотно обволакивая дряблую кожу шеи прямо под самый подбородок. Белый шейный платок был классически повязан вокруг, резко выделяясь на черном фоне костюма и рубашки. Так же вызывающе смотрелась всклокоченная копна густых, длинных и полностью седых до яркой белизны волос на голове старика, которые завивались у шеи в причудливые кольца. Зато сильно бледное, почти белесое лицо его было гладко выбрито.

— Дедушка! — радостно воскликнул Алисдэйр. — Как вы себя чувствуете?

— Благодарю, — тонкие губы Хамиша Эддингтона чуть растянулись под крючковатым носом в подобие улыбки. — Сносно.

Все до этого сидевшие, — кто в кресле, кто на диване, — как по команде поднялись на ноги, выказывая почтение главе семьи Эддингтонов, который редко появлялся на людях из-за продолжительной болезни.

— Отужинаешь с нами, отец? — спросил Норберт, подойдя к нему вплотную.

— Да. Я уже давно не имел удовольствия участвовать в столь живой беседе, касающейся смерти.

Произнося этот словесный каламбур, Хамиш закашлялся, однако его лицо при этом совершенно не покраснело. Зато баронесса выдавила нервический смешок, оценив фразу старшего Эддингтона по достоинству:

— Как верно подмечено, милорд. Не хотелось бы думать, что наше графство стало столь опасным. Чего нам стоило пережить нападение на нашу Джинни! Она, да и все мы до сих пор не можем отойти от мысли, что бедняжка могла стать жертвой. А нужно всего-то арестовать негодяя, который сотворил такое!

— Если я не ошибаюсь, то бродягу, напавшего на Джиневру, забили до смерти, — резюмировал Норберт. — Хотя его следовало судить. Вы не знали этого?

— Дорогой мой виконт, я говорю не о бродяге, получившем по заслугам, — губы Уитни презрительно скривились, — а о Селби Нэше.

— Селби?! — вырвалось у Алисдэйра. — Но при чем тут он?

Все уставились на баронессу, и даже Хамиш Эддингтон, перестав кашлять, с интересом воззрился на нее.

— Я нисколько не сомневаюсь, — чувствуя повышенное внимание к себе и витающую напряженность, уверенно произнесла Милтон, — что Элеонор Тоу убил именно он!

— Это еще почему? — теперь удивился барон, глядя на свою супругу таким взглядом, будто видит ее впервые. — Ты же сама твердила о следах в Девоншире и Эксмуте, о дьяволе?

— При чем здесь это?

— Но откуда такая уверенность? — Алисдэйр чувствовал волнение внутри, вспоминая недавний разговор с доктором Аттвудом.

Преподобный Джейкоб Олдридж, до этой минуты хранивший молчание, вдруг покачал головой:

— Нет, нет, это какая-то нелепость.

— В чем же? — язвительно спросила баронесса. — Ведь это с Селби встречалась Элеонор у злополучного озера? А потом исчезла, и нашли ее уже мертвой в лесу. Да и сам он очень странный. Не такой, как все.

— Нелепость, — повторил Олдридж, в голове которого крутились слова торговца травами о дьяволе, увиденном им ночью в том самом месте, где была мисс Тоу.

— Парень он, конечно, диковатый, — веско заметил Норберт, — однако одного лишь свидетельства о том, что он накануне похищения видел Элеонор последним, мало. Недостаточно для обвинения, Уитни.

— Вот пусть его поймают, а инспектор Гилмор и позаботится о том, чтобы нашлись еще доказательства, — упрямо твердила баронесса. — Лично мы в том, что он убийца, нисколько не сомневаемся.

— Мы? — настороженно переспросил преподобный.

— Я и Эмили Тернер.

— О нет! — воскликнул Олдридж.

— Вы внушили свою уверенность в виновности Селби Нэша миссис Тернер? — в глазах виконта отразился неприкрытый ужас.

— Ну почему же? — видя выражения лиц преподобного и Норберта, опасливо сказала Милтон, начиная понимать, что происходит нечто серьезное. — Она и сама так думала. Я лишь высказала свое мнение.

— Да она же сплетница! — воскликнул Олдос Милтон, также понимая, куда клонит виконт. — Она растрезвонит это всей деревне!

— И что с того? — зло фыркнула на супруга баронесса.

— Бог мой! — святой отец достал из кармана платок и вытер им вспотевший лоб. — Что же вы наделали!

Алисдэйр молчал. Норберт враз ощутил пробежавший по спине холодок. Его губы сжались от напряжения и нарастающего гнева от проявленной женской глупости.

— Я сказала, что посчитала нужным, — однако при этом в голосе Уитни Милтон уже не звучала прежняя уверенность. — И я не сделала ровным счетом ничего предосудительного.

— Леди Милтон, — процедил сквозь зубы виконт Эддингтон, сдерживая ярость. — Вы сделали все для того, чтобы Селби Нэш был убит. Убит разъяренными людьми, которых не усмирить. Чтобы человека, чья вина не доказана, постигла участь, которой даже забитый толпой до смерти бродяга позавидовал бы…

Поиски Агаты Абрамсон продолжались и усилились к вечеру, когда добровольцы смогли отдохнуть и пополнить запасы еды, воды и факелов. Все это время Селби провел на болотах в маленькой хижине, которую долгие годы возводил собственными руками для того, чтобы создать себе уединенное место, где его никто не побеспокоит. Небольшую поляну, окруженную топями и зарослями, к которой вела одна-единственная тропка, он случайно обнаружил еще в детстве. Тихий, никому не известный клочок земли пришелся по душе Нэшу, уже тогда искавшему уединения от суеты и назойливости людей. Вначале он много времени проводил здесь просто так, предаваясь размышлениям на природе. А затем решил соорудить здесь что-то вроде пристанища для себя. И построил хижину, где оборудовал все необходимое, чтобы жить. Об этом месте никто не знал, ни единой души здесь не было. Да и кому он мог рассказать? Маме, которую внезапно поразила хворь и которая лежала прикованной к постели? Отца он не знал с самого рождения, а мать никогда не упоминала о нем. Говорила только, что он умер. Ройлу Фармеру, единственному человеку, которого мог называть своим другом? Или Элеонор, так внезапно ворвавшейся в его жизнь? Мысли о ней заставили Селби ощутить сильное волнение. Так было всегда, стоило ему лишь вспомнить ее лицо, улыбку и смеющиеся глаза бледно-голубого цвета.