Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд - И. Петровский

Конкретизируя сказанное, Гитлер далее отметил, что пропаганда, таким образом, будет «вновь подчеркивать, что мы были вынуждены оккупировать территорию, чтобы обеспечить порядок и безопасность», и все это — «в интересах местного населения». Затем Гитлер высказался открыто: «Итак, в принципе речь идет о том, чтобы правильно разрезать гигантский пирог, чтобы, во-первых, овладеть им, во-вторых, управлять и, в-третьих, эксплуатировать» [28]. В этой связи говорилось также и о том, чтобы «расстрелять», «выселить», «истребить всех, кто будет сопротивляться».

На этом закрытом совещании доминировал язык политики неприкрытого насилия и уничтожения. Не было и речи о «крестовом походе против большевизма», о «превентивной войне», об «угрозе с Запада», «о еврейском большевизме», короче, не упоминалось никаких обычных пропагандистских лозунгов [29].

Эта стратегия затушевывания сохранялась и в последующем. Так, спустя несколько недель после катастрофического поражения немецкой 6-й армии в Сталинградском котле Геббельс дал указание унифицированной прессе «оспаривать все эгоистические цели на Востоке и говорить о священном крестовом походе двадцатого столетия против большевизма» [30].

Наряду с международной общественностью нацистская пропаганда была адресована еще совершенно другому кругу, а именно солдатам вермахта, эсэсовцам и сотрудникам оккупационной администрации. Перед этими военнослужащими стояли практические, хотя и различные задачи выполнения того, о чем столь открыто высказался Гитлер на совещании 16 июля 1941 года — расстреливать, завоевывать, истреблять, выселять, овладевать, управлять и эксплуатировать. С помощью пропагандистских методов приукрашивания и затушевывания вряд ли можно было побудить к действию исполнителей воли фюрера. Тогда возникает вопрос: какую тактику применяла нацистская пропаганда, чтобы психологически подготовить военнослужащих и сделать их способными к выполнению расовоидеологической программы завоевания и уничтожения? И кто был носителем этой пропаганды?

Здесь, во-первых, следует напомнить о том, что Гитлер и Геббельс сами отвечали за «главную пропаганду». В отношении Восточного театра военных действий Геббельса поддерживал аппарат его министерства [31]. В меньшей степени к «главной пропаганде» подключался также рейхсминистр по делам оккупированных восточных территорий Альфред Розенберг [32]. Эта верхушка режима выдвигала лозунги, на которые ориентировался широко разветвленный пропагандистский аппарат государства, партии и вермахта. В целом система нацистского господства была организована так, что ответственные политические деятели одновременно сами выступали в роли виднейших пропагандистов режима.

В своих публичных пропагандистских выступлениях Гитлер и Геббельс имели обыкновение изображать Советский Союз в духе многогранного «образа врага» [33]. Антибольшевистская фразеология играла в их выступлениях такую же роль, как и антисемитская, а временами и антиславянская. В зависимости от тактических требований отдельные элементы этого образа могли быть сняты или усилены. Наиболее известным примером может служить временное прекращение антибольшевистской пропаганды в течение полутора лет после заключения пакта между Гитлером и Сталиным и ее немедленное возобновление в день агрессии 22 июня 1941 года.

Типичной чертой этого сложного «образа врага» в лице Советского Союза была его нечеткость. Было бы совершенно неправильно пытаться задним числом увидеть в этой намеренной нечеткости рациональную систему или ясные контуры, которых в действительности совершенно не существовало. «Образы врага», распространявшиеся пропагандой в период войны с Россией, должны были оказывать воздействие не интеллектуальной четкостью, а тупой агрессивностью. Туманным «образам врага» соответствовало потенциально неограниченное насилие. Никто более открыто не осветил такое положение дел, чем сам Гитлер. На совещании 6 июля 1941 года он заявил, что войну на истребление лучше всего вести таким образом, «чтобы застрелить любого, кто только косо посмотрит» [34].

Таким образом, основные стереотипы «главной пропаганды» создавали рамки для пропаганды СС и вермахта, которые ниже будут рассмотрены подробнее.

Самая ярко выраженная антисемитская и антиславян-ская пропаганда практиковалась в СС, а именно в форме долголетнего идеологического индоктринирования. В рамках так называемого «мировоззренческого обучения» эсэсовцев еще до войны учили, что большевизм — это «смертельный враг» Европы, что «нордическо-индогерманские народы» должны защищаться против «идеи мирового господства евреев» и против «азиатского деспотизма Чингисхана», которые «кровно объединены» в личности основателя большевизма — Ленина [35]. Об «истинной цели» большевизма, «скрываемой от народов», в учебном материале для эсэсовцев рассказывалась следующая история: эта цель заключается в «установлении мирового господства евреев после истребления всех народов, государств и культур в хаосе мировой революции» [36].

Дальнейшие учебные догмы гласили: «Старому обману насчет «равенства» всех людей мы противопоставляем тезис о крови и расе»; или: «Большевизм ведет к смешению рас — мы же боремся за сохранение чистоты крови» [37]. Из этого видно, что эсэсовская пропаганда ставила перед собой задачу не теоретически обоснованного изучения потенциального врага, а создания в грубых очертаниях псев-добиологического взгляда на мир и стимулирования боеготовности. В долгосрочном плане эта пропаганда выполняла функцию подготовки убийц по расово-идеологической программе истребления и, в случае необходимости, устранения чувства вины.

В 1942 году Главное управление СС изготовило получившую известность иллюстрированную брошюру под названием «Недочеловек», которая может служить классическим документом смертоносного антисемитизма и антиславизма [38]. В этой инструкции по геноциду «недочеловек» вполне намеренно нигде точно не определен. Он выступает как само зло как таковое, которое должно быть уничтожено. «Недочеловеком» может быть еврей, славянин, цыган или кто угодно. Портретные фотографии восточноевропейцев, призванные внушить чувство отчуждения и жестокости, были снабжены подписью: «И вот они снова здесь — гунны, карикатуры на человеческие лица, воплотившиеся в действительность кошмары, пощечина всему доброму…»; «…в союзе с чудовищами диких лесов и отбросами всего мира, это подходящий инструмент в руках вечного жида, мастера организации массовых убийств. Лишь для глупцов маскируются они в одежды простых граждан». Лицам славян, искаженным с помощью фотографической техники, эсэсовские пропагандисты противопоставили сияющие образы закаленных представителей германской расы. Брошюра завершается фотографией мертвого ребенка и следующим текстом: «Недочеловек поднялся, чтобы завоевать весь мир. Горе вам, люди, если вы не сплотитесь воедино. Защищайся, Европа!» [39].

Этот памфлет эсэсовской пропаганды не носил характера закрытого учебного материала, а месяцами висел на всех газетных стендах на территориях, находившихся под германским господством. Среди прочего, пропагандистское клише «недочеловека» распространялось с помощью этой брошюры также и в частях вермахта.