Тревожных симптомов нет. День гнева - Илья Варшавский

Что ожидает его здесь, в полудикой рабовладельческой стране? Сумеет ли он найти общий язык с этими примитивными людьми? Стоила ли вообще вся затея связанного с нею риска? Он вспомнил про старичка, проглоченного динозавром.

Кто знает, не ждут ли его самого еще более тяжкие испытания? Мало ли что может случиться? Побьют камнями, распнут на кресте. Бррр! От одной мысли о таком конце его пробрала дрожь. Однако теперь уже поздно идти на попятный. Отпущенный Хранителем срок нужно использовать полностью.

– Скажите, друзья, – обратился он к рыбакам, – не приходилось ли вам слышать о человеке по имени Иисус?

– Откуда он? – не поднимая головы, спросил Зеведей.

– Из Назарета.

– Твой земляк? – поинтересовался Иоанн.

– Земляк, – неохотно подтвердил Курочкин. Он не мог себе простить, что выбрал для рождения такое одиозное место.

– Чем занимается?

– Проповедует.

– Не слыхал, – сказал Зеведей.

– Постой! – Иаков перекусил зубами бечевку и встал. – Кажется, Иуда рассказывал. В прошлом году ходил один такой, проповедовал.

– Верно! – подтвердил Иоанн. – Говорил. Может, твой земляк и есть?

Курочкина захлестнула радость удачи. Он и мечтать не мог, что его поиски так быстро увенчаются успехом, и, хотя это в корне противоречило его научной концепции, в нем взыграл дух исследователя.

– Иуда? – переспросил он дрожащим от волнения голосом. – Скажите, где я могу его увидеть? Поверьте, что его рассказ имеет огромное значение!

– Для чего? – спросил Зеведей.

– Для будущего. Две тысячи лет люди интересуются этим вопросом. Пожалуйста, сведите меня с этим человеком!

– А вон он, – Иаков указал на лодку в озере, – сети ставит. Может, к вечеру вернется.

– Нет, – сказал Иоанн. – У них вчера улов хороший был, наверное, в Капернаум пойдут, праздновать.

– Ну, сделайте одолжение! – Курочкин молитвенно сложил руки на груди. – Отвезите меня к нему, я заплачу́.

– Чего там платить! – Зеведей поднялся с песка. – Сейчас повезем сеть, можно дать крюк.

– Спасибо! Огромное спасибо! Вы не представляете себе, какую услугу оказываете науке! – засуетился Курочкин, натягивая сандалии и морщась при этом от боли. – Вот проклятье! – Он с яростью отбросил рифленую подошву с золочеными ремешками. – Натерли, подлые, теперь жжет, как крапива! Придется босиком…

Сунув под мышку сандалии и сумку, он направился к лодке, которую тащил в воду Зеведей.

– Оставь здесь, – посоветовал Иаков. – И суму оставь, никто не возьмет, а то ненароком намочишь.

Совет был вполне резонным. В лодке отсутствовали скамейки, а на дне плескалась вода. Курочкин вспомнил про единственную пачку сигарет, хранившуюся в сумке, и сложил свое имущество рядом с тряпьем рыбаков.

– Ну, с Богом!

Иоанн оттолкнулся веслом и направил лодку на середину озера.

– Эй, Иуда! – крикнул он, когда они поравнялись с небольшим челном, в котором сидели два рыбака. – Тебя хочет видеть тут один… из Назарета!

Курочкин поморщился. Кличка «назаретянин», видно, прочно пристала к нему. Впрочем, сейчас ему было не до этого.

– А зачем? – спросил Иуда, приложив рупором ладони ко рту.

– Да подгребите ближе! – нетерпеливо произнес Курочкин. – Не могу же я так, на расстоянии.

Иоанн несколькими сильными взмахами весел подвел лодку к борту челна.

– Он ищет проповедника, земляка. Вроде ты видел такого…

– Видал, видал! – радостно закивал Иуда. – Вон и Фома видел, – указал он на своего напарника. – Верно, Фома?

– Как же! – сказал Фома. – Ходил тут один, проповедовал.

– А как его звали? – спросил Курочкин, задыхаясь от волнения. – Не Иисус Христос?

– Иисус? – переспросил Иуда. – Не, иначе как-то. Не помнишь, Фома?

– Иоанн его звали, – сказал Фома. – Иоанн Предтеча, а не Иисус. Все заставлял мыться в речке. Скоро, говорит, Мессия придет, а вы грязные, вонючие, вшивые, как вы перед лицом Господа Бога вашего такие предстанете?

– Правильно говорил! – Курочкин втянул ноздрями воздух. Запахи, источаемые его собеседниками, мало походили на легендарные аравийские ароматы. – Правильно говорил ваш Иоанн, – повторил он, сожалея, что мазь от насекомых осталась в сумке на берегу. – Чему же он еще учил?

– Все больше насчет Мессии. А этот твой Иисус что проповедует?

– Как вам сказать… – Курочкин замялся. – Ну, он, в общем, проповедовал любовь к ближнему, смирение в этом мире, чтобы заслужить вечное блаженство на небесах.

– Блаженство! – усмехнулся Фома. – Богатому всюду блаженство, что на земле, что на небесах, а нищему везде худо. Дурак твой проповедник! Я б его и слушать не стал.

Курочкина почему-то взяла обида.

– Не такой уж дурак, – ответил он, задетый тоном Фомы. – Если бы он был дураком, за ним не пошли бы миллионы людей, лучшие умы человечества не спорили бы с церковниками о его учении. Нельзя все так упрощать. А насчет нищих, так он сказал: «Блаженны нищие, ибо их есть Царствие Небесное».

– Это как же понимать? – спросил Иаков.

– А очень просто. Он пояснял, что легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем богатому человеку попасть в рай.

– Вот это здорово! – хлопнул себя по ляжкам Иоанн. – Как, говоришь? В игольное ушко?! Ну, удружил! Да я б такого проповедника на руках носил, ноги бы ему мыл!

Богатый опыт истории научного атеизма подсказал Курочкину, что его лекция об основах христианского учения воспринимается не совсем так, как следовало бы, и он попытался исправить положение.

– Видите ли, – обратился он к Иоанну, – философия Христа очень реакционна. Она – порождение рабовладельческого строя. Отказ от борьбы за свои человеческие права приводил к узаконению взаимоотношений между рабом и его господином. Недаром Христос говорил: «Если тебя ударят по левой щеке, подставь правую».

– Это еще почему? – спросил Зеведей. – Какой же болван будет подставлять другую щеку? Да я бы как размахнулся!

– Непротивление злу, – пояснил Курочкин, – один из краеугольных камней христианства. Считается, что человек, который не отвечает на зло злом, спасает тем самым свою душу. Немудрено, что ослепленные этим учением люди шли на смерть во имя Господа Бога.

– На смерть? – усомнился Фома. – Ну уж это ты того… заврался!

– Ничего не заврался! – запальчиво ответил Курочкин. – Сколько народа гибло на аренах Рима! Если не знаешь, так и не болтай по-пустому!

– Зачем же они шли на смерть?

– Затем, что во все времена человек не мог примириться с мыслью о бренности всего сущего, а Христос обещал каждому праведнику вечное блаженство, учил, что наше пребывание на земле – только подготовка к иной жизни там, на небесах.