Стук - Франц Холер

Лиственничные поленья, которые сейчас потрескивали в камине, были остатками тех деревьев, которые были вырублены в связи со строительными работами. Среди них было и самое старое дерево в этой деревне, стопятидесятилетняя величественная лиственница, которую однажды они с Мануэлем пытались обнять, ствол был так широк, что кончики их пальцев едва коснулись друг друга.

Томас, пожалуй, сделал правильный выбор. Он уже вторую неделю в долине Маджа занимался каштановыми деревьями, и это ему очень нравилось, как он сообщил об этом по телефону. Его итальянский мог бы быть лучше, но это уже зависело не от ее уроков, а только от него самого. Юлия была рада, что он не поехал в Мексику. И то, что Анна решила выносить ребенка, было единственно правильным решением. У Томаса была возможность во время этой практики на выходные наезжать в Цюрих, и сейчас он старался найти загородную квартиру в Чевио или в Каверньо, чтобы Анна тоже могла какое-то время проводить в Тессине. Анна со своей стороны искала в Цюрихе подходящую по цене квартиру для себя и для Томаса, которая была бы свободна не позднее, чем родится ребенок.

Юлия с радостью ожидала рождения внука или внучки. Она обещала Анне, что один день в неделю будет заниматься ребенком. Ее немного расстраивало, что Анна собиралась отдать малыша в детские ясли, чтобы иметь возможность продолжать учебу. И Томас, и Анна – оба они договорились, как только станет известно расписание занятий на зимний семестр, они составят для себя точный недельный план, и тогда у каждого из них будет свой день для ребенка, и если еще и Юлия возьмет один день на себя, тогда на ясли придутся только два дня. Несмотря на это, для ребенка первый год его жизни окажется трудным, и это не нравилось Юлии. Дети в этот период нуждаются прежде всего в покое и порядке, в этом она была убеждена. С другой стороны, она восхищалась решимостью Анны сохранить ребенка, хотя многое говорило против этого.

Мириам. Она уже закончила свою учебу в школе актера и могла уже в августе начать репетиции пьесы Фоссе в театре «Шифбау». Счастливый случай. Режиссер, который должен был ставить эту пьесу, почему-то от нее отказался, и тогда директор театра посмотрел постановку Бюхнера. Мириам получила шанс. В случае успеха перед ней, несомненно, откроются и другие двери. В настоящий момент она была с Сандрой, своей школьной подругой, по дороге в Нордкап в Норвегии, это путешествие Мануэль подарил дочери после защиты диплома. Вместе с подругой. Не с каким-нибудь другом. Юлия порой задавалась вопросом: неужели ее дочери больше нравятся женщины, а не мужчины? И что? Что же будет дальше?

Юлия подвинула кочергой откатившееся в сторону тлеющее полено в огонь.

Дальше? Дальше может быть примерно так. Ей самой это не было абсолютно чуждым. Однажды в гостях среди друзей одна дама, вообще-то тоже замужняя, при прощании обняла ее крепко и, воспользовавшись этим поводом, просунула свой язык в ее ушную раковину, прошептав, что, если у нее вдруг появятся проблемы с мужем, пусть она обратится к ней. Смятение, которое Юлия ощутила при этом поцелуе, долго ее не отпускало, но посетить эту даму она так и не решилась.

Звонил телефон. Юлия встала и вышла в коридор, но, пока она шла к аппарату, звонок прекратился. Она посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. Это был старый аппарат, который не показывал, кто звонил, но это мог быть только кто-то из членов семьи. Юлия набрала номер в Эрленбахерен, подождала восемь или девять гудков. Мануэль не отвечал. Звонил ли это действительно он откуда-то по мобильному и звонок прервался? Если так, то муж должен обязательно еще раз перезвонить. Юлия все время боялась звонка с сообщением, что кто-то умер, отец или ее мать. В Фелланден звонить так поздно она уже не решалась.

Юлия должна была себе признаться, что главной ее заботой оставался Мануэль. Его тиннитус никак не проходил, напротив, после того как он ей о нем сообщил, эти звуки стали еще более интенсивными, и было ясно, что это мучает Мануэля.

Но в Юлии все более зрело чувство, что есть еще что-то, что тяготит мужа и о чем он не решается говорить. Не скрывает ли он от нее, что у него рак?

Юлия перебирала в памяти всех знакомых, у кого в последнее время был обнаружен рак. Вальтер, один из ее преподавателей немецкого, раньше времени вышел на пенсию, чтобы иметь больше времени на чтение, и через три недели после прощального вечера получил известие, что у него рак прямой кишки в запущенной стадии, с метастазами во всех органах, с тех пор он только борется за жизнь. Доротея, учительница физкультуры, узнала этой зимой, что у нее лейкемия, и уже через шесть недель она скончалась. Или совсем молодой преподаватель Закона Божьего с его опухолью в мозгу – не может ли быть тиннитус предвестником опухоли мозга? Но Мануэль ее уверил, что Тони Манхарт держит все под контролем, он бы не мог этого не заметить, на то он и специалист!

Или не совершил ли Мануэль что-то противоправное? Юлия вспомнила вдруг об одном признании, которое он высказал однажды во время обеда в своем кабинете, когда речь зашла о преступлении в Цуге, где какой-то сумасшедший пробрался в здание парламента и в считаные минуты расстрелял четырнадцать человек. Его друг Цильман спросил, как это можно себе представить, что кто-то в одно прекрасное утро берет в руки оружие и расстреливает более дюжины не повинных ни в чем людей, на что Мануэль сухо и вполне определенно ответил, да, он вполне может себе это представить. И, прервав затянувшееся тягостное молчание, он тогда добавил, что, в принципе, каждый человек способен совершить нечто безумное, если обстоятельства таковы, что его система моральных тормозов полностью ему отказывает. Так может случиться и с тобой и со мной, обратившись к Цильману, сказал Мануэль.

Мануэль – преступник? Быть может, в какую-то фатальную минуту он непреднамеренно совершил что-то чудовищно непоправимое?

Юлия не могла себе такого представить, но вдруг ей показалось снова, что она совершенно не знает своего мужа и выражение «мой муж» – это всего лишь формула заклинания, которой пользуется в обществе, чтобы избавиться от чувства отчужденности между двумя людьми.

Внезапно Юлия почувствовала острую необходимость видеть Мануэля здесь и сейчас, чтобы наконец почувствовать его близость.

Она включила мобильник и тут же услышала троекратный ясный сигнал прибытия эсэмэски. Она смогла прочесть:

«Буду сегодня ночью, М.».

Как? Сегодня ночью? Зачем? Завтра же четверг, и он должен быть на работе.

Юлия почувствовала, как бьется ее сердце.

Она обрадовалась… обрадовалась и почувствовала неукротимый страх.

Юлия прошла на кухню, достала из ящика круглый пушлавский20 хлеб, который он так любил, немного вяленого мяса и энгадинского сыра из холодильника, взяла с маленькой винной полки возле камина бутылку белого вина. Потом она подбросила новые поленья в тлеющую печь, пламя запылало снова.

Была половина двенадцатого. «Сегодня ночью», – это могло означать в час или в два, смотря по тому, когда Мануэль выехал с работы.