Моя. Чужая. Истинная - Анна Сафина

для твоего снадобья закончился, а его тебе нужно отдать, как можно скорее, если я правильно поняла. Знаешь же, что сегодня выйти в лес возможности не было.

Свайн нахмурился, поднял голову, осматривая окрестности, и поджал губы, сдаваясь под напором повитухи.

— Соберите только самое необходимое и сразу обратно. Вас здесь будет ждать Гор, так что не задерживайтесь.

— Я уже не молода, мне нет нужды морозить старческие кости почем зря, — заворчала Марта и выдохнула с облегчением, выходя за очерченный периметр и слишком сильно прижимая к себе корзину.

Задержала дыхание, но, заметив на себе взгляд мужчины, размеренно задышала, чтобы он не стал нас досматривать. Раз наставница прибегнула и привлекла внимание даже к своему возрасту, лишь бы быстрее удалиться в горы, значит, это что-то действительно важное.

Глаза беты подозрительно прищурились, и он вдруг стал оборачиваться вслед Марте, а я запаниковала и открыла рот, чтобы отвлечь его внимание. Могла спросить, что угодно, но вырвавшийся из меня вопрос пришел ко мне вдруг из ниоткуда.

— А второй звук валторны… Кто-то еще прибыл?

Самец посмотрел на меня нечитаемым взглядом, но на удивление не промолчал и, к моему облегчению, перевел взгляд с наставницы на меня.

— Старейшина Утер прибыл с делегацией от Совета.

Не заподозрил. Пронесло.

Благо, что никто из клана никогда не интересовался, где мы обычно пополняем запасы, а поскольку травы росли на разных участках, и изредка мы ходили даже на юг, наш новый путь, кажется, не вызвал подозрений.

Сглотнула, чувствуя облегчение, и опустила глаза ниже, чтобы Свайн не прочитал мои бурлящие внутри эмоции. Но почти сразу же наткнулась взглядом на лежащий на его груди странный кулон в форме девичьей фигурки. Такой же видела у альфы Райдзена, еще тогда посчитав странным, что он носит явно женское украшение, несуразно смотрящееся на обычном черном шнурке.

Мой интерес бете не понравился. Он резко закрыл ладонью кулон и заправил его обратно под серую рубаху. Дернулась, только сейчас заметив, что повитуха быстро удалялась и даже не смотрела, иду ли я следом. Поспешила ее нагнать, коря себя за излишнее любопытство.

— И на будущее, — остановил меня бета, как только я прошла мимо него. Наши взгляды встретились, и его глаза блеснули стальным блеском предупреждения — Умерь свое любопытство, Нереа, у клана везде есть уши.

Вдруг неприятно оскалился, а затем кивнул в сторону тропы. Остолбеневшая, я, наконец, отмерла, убегая вслед за удаляющейся Мартой. Его слова заставили меня похолодеть, но мое тело часто и мелко затряслось лишь спустя несколько минут, заторможненно отвечая так на пережитый стресс. Шла, словно пришибленная, и гадала, о чем же хотел предупредить меня Свайн?

Глава 17

Марта вскоре выдохлась, и к моменту подъема в горы остановилась, опираясь на колени и тяжело дыша.

— Давайте мне корзину, я понесу, — предложила помощь, остановившись рядом и присев на поваленный сруб дерева.

Он стоял у развилки, поперек одной из троп, ведущих к людскому поселению, и часто служил подспорьем, когда нужно было отдохнуть после долгого пути.

— Не трожь! — чересчур резко ответила повитуха и присела рядом со мной, ставя корзину под ногами и пряча ее под подолом.

Сделав недолгую передышку, мы начали восхождение наверх, но подниматься было еще тяжелее, чем идти по пологой местности, так что перерывы мы делали часто. Наше поселение с высоты смотрелось небольшим и словно отрезанным от всего мира энергетическим куполом, который иногда был заметен под особым светом растущей луны.

— Марта, — окликнула ее в один из привалов.

На этот раз она не шикнула на меня, поскольку на корзину я больше не покушалась, и даже заинтересованно глянула в ожидании моего вопроса.

— А вы знали маму Керука? Она и правда была медведицей?

Наверное, нехорошо интересоваться подобными вопросами за спиной друга, но я знала, сам он никогда не спросит. Умрет от любопытства, но не станет выпрашивать милость.

— Я у нее роды принимала, чего бы и не знать горемычную, — хмыкнула как-то невесело повитуха, а я воспряла духом.

Вот только на этом момент ее словоохотливости иссяк, а сама она вдруг погрузилась в воспоминания — ее взгляд остекленел, на лбу прорезались складки недовольства, а вокруг губ явственнее обозначились морщины.

Несколько раз порывалась вызнать подробности, но каждый раз осекала себя в последний момент, считая свой интерес неуместным. И когда я уже было решила, что она оставит мой вопрос без ответа, Марта вдруг заговорила.

— Помню, тогда была сильная гроза. Ливень хлестал всю ночь, капли барабанили по крыше и пугали роженицу. Я тебе не говорила, Нереа, но повитухой я тогда впервые стала. Раньше только собирала травы да помогала отцу в лечении волколаков. Его тогда уже седмицу как не было, а девушка была плоха, уже сутки никак разродиться не могла. Отец уже ехал обратно, но из-за дождя дороги размыло, и он всю ночь пережидал в людском поселении. Может, если бы не дождь, она осталась бы жива…

Марта снова замолчала, а ее глухой голос запоздалым эхом отдавался от гор.

— Помню, как она всё плакала, взывала к богам, умоляла, чтобы ребенок выжил, просила написать ее дяде, сулила мне горы золота, если я помогу ей, а я… Я совершила ошибку.

Я будто наяву представила тот миг и словно пропустила боль незнакомой мне девушки через себя. Вздрогнула, ощущая, как тело покрывается мурашками. Оглянулась по сторонам, казалось, будто на меня смотрят, но в темноте леса на этот раз мы были одни.

— Вы были неопытны и не виноваты в ее смерти, Марта, — захрипела, пытаясь подбодрить наставницу.

— Я не виню себя в ее смерти! — ответила вдруг резко и поднялась, хлопая себя по ляжкам. — Идем. Разболталась я тут с тобой, а у нас тьма дел. Нет времени на эти россказни.

Несмотря на грубость, я будто увидела ее насквозь. Она, казалось, обнажила передо мной душу, и наружу явственно выскочили ее незажившие от содеянного раны.

— Наверное, белая масть Керука досталась ему от матери, — осторожно произнесла, задумчиво кусая губы. Этот факт никак не давал мне покоя.

Марта остановилась так резко, что я чуть не врезалась в ее спину. Запрокинула голову и расхохоталась — горько и надрывно. Так смеется тот, кто корит себя за что-то и наказывает, не в силах обрести покой от груза грехов.

Похолодела, ощущая, как немеют конечности. Внутри