Девочка-дракон. Книга 2. Дерево Идхунн - Личия Троиси

— Ты передумаешь! — выкрикнула она в лицо Фабио. — Ты не можешь забыть это! В конце концов, ты, погибая в сражении, спас нас всех и плод! Ты не достоин такой участи!

Фабио со злобой смотрел на девочку, но было что-то еще в его взгляде. В глазах мальчика промелькнул проблеск сознания, смутный отголосок старого воспоминания и сомнения.

— Глупец, кровь! — услышал он вопли Рататоскра. — Выливай кровь!

И взгляды обоих оказались прикованными к склянке, зажатой между большим и указательным пальцами Фабио, всего в нескольких сантиметрах от земли. Достаточно было просто разжать их. Для этого не потребовалось бы даже малейших усилий воли.

— Нет! — закричала София, но кровь Нидхогра уже вытекла на землю.

Крик девочки заглушил внезапно поднявшийся сильный ветер. Он рассеял туман, обнажив удручающе пустынную картину. И в это время внезапно расцвел орех. Но это была отнюдь не та, присущая ему здоровая и цветущая жизнь. Кора дерева была черной, как смола, по ее сухим ветвям тек темный убийственный сок, его острые как бритвы листья свернулись в иглы. Из ветвей ореха выделялась темная сила, и внезапно вокруг вновь появился Беневенто, тот самый город, засыпанный снегом, который всего час назад покинули девочки. Ореховое дерево больше не пряталось от мира, оно снова вернулось на землю. Его корни устремились вдоль городских улиц. Они вырывали базальтовые камни из мостовых и пробивали насквозь асфальт, разбрасывая повсюду, где бы ни находились, свои мрачные семена. На перекрестках появились скрученные черные деревья, площади оказались во власти каких-то странных больных растений, дома покрылись фиолетовым мхом и длинными черными лианами. А на земле белый снег окрасился в багрянец, и с неба стали падать пунцовые хлопья до тех пор, пока весь город не оказался под покрывалом причудливого вида растительности, ядовитой и мрачной.

Потом от промелькнувшей черной молнии все погрузилось во мрак. София услышала крик, потом снова и снова, и так до тех пор, пока все вокруг окончательно не исчезло во тьме и она не потеряла сознание.

16 Друг против друга

Внезапно Фабио почувствовал, что София больше не сжимает его руки. Какая-то сила отшвырнула ее прочь, подальше от него. Мальчик ощутил, как земля задрожала у него за спиной. А вокруг все было таким пугающим и нелепым. Неестественно яркое небо, кроваво-красный снег, вылезавшие отовсюду черные безобразные и мерзкие деревья.

«Что я наделал?»

Этот жест был совершенно непроизвольным. Просто рефлекс, ну, или последняя попытка заставить девочку замолчать, находясь возле того, что осталось от орехового дерева.

Но теперь больше ничто не имело значения, ибо все меркло перед лицом страха. В грохоте лопавшегося асфальта и вылетавших из брусчатки камней, вырываемых с корнями, Фабио услышал дикий хохот Рататоскра. Потом его ослепила черная молния, погрузившая весь мир во мрак.

Мальчик ощущал, как растворяется в небытии, надеясь, что сможет найти себе пристанище в бессознательности. Но кто-то схватил его за шиворот и притянул к себе.

— Будь возле меня, ты еще пригодишься мне! — крикнул ему Рататоскр в ухо, прижимая его рукой к своему телу.

И Фабио остался в сознании. Он увидел, как дерево стало расти в небо, как оно своими острыми листьями протыкало облака, как оно вновь завладело землей, когда-то принадлежавшей ему.

Мальчик задрожал и попытался высвободиться, но Рататоскр держал его мертвой хваткой.

— Не бойся, это возрождается его королевство. Смотри, это всего лишь бледная тень того, что случится, когда наш повелитель вернется на Землю.

Потом внезапно картина прояснилась. И посреди всего этого мрака обозначилась единственная светящаяся точка, и она одна была в состоянии испускать слабое свечение. Толстая черная кора дерева раскрылась, являя миру свое сверкающее нутро. После тьмы глаза Фабио с трудом привыкали к свету, но в этом блеске стали вырисовываться очертания какой-то фигуры. Из недр дерева постепенно возник хрупкий и изящный образ девушки. Медленно проступал контур простой белой туники, что была на ней, а между тем складки белоснежной ткани виднелись все отчетливее в этом горячем и таком умиротворяющем свете. Ее грудь была подвязана тонкой золотой лентой, а обнаженные руки были лишены каких бы то ни было украшений. Длинные каштановые волосы падали на закрытые глаза. Казалось, девушка спит. Ее руки были сложены на груди так, словно она скрывала нечто яркое, горячее и благодатное.

Фабио охватило ощущение безмерного покоя, и в один миг все его недавние страхи улетучились.

«Идхунн!»

Это было имя девушки, и только при одной мысли о ней сердце мальчика наполнилось такой теплотой, которую он никогда прежде не испытывал. Это ощущение было настолько сильным, что он почувствовал, как слезы выступили у него на глазах. Хотя при этом ему казалось, что никогда прежде он не был с ней знаком. Он не помнил ни ее стройного тела, ни ее постепенно открывавшихся каштановых глаз. Однако он чувствовал, что между ними была какая-то связь и что он любил ее, да-да, именно любил, как любил только свою мать в те далекие времена, когда в его жизни еще было место для нежности.

Глаза девушки открылись почти полностью, и она встретилась взглядом с Фабио: мальчику показалось, что они озарились проблеском сознания, словно она узнала его. Этот взгляд был полон любви и тоски, взгляд человека, увидевшего наконец горячо любимое существо, с которым был в разлуке долгое время.

На мгновение мальчику показалось, что Идхунн, улыбаясь, протянула ему руку. Потом он сумел разглядеть предмет, который она прижимала к своей груди: необычайно яркий шар, сверкавший золотистыми всполохами.

Но пальцы девушки натолкнулись на невидимый барьер, взорвавшийся множеством ужасных черных молний. Прямо из ниоткуда вокруг нее возникла клетка из грозных стрел, которые не позволяли ей покинуть ядро дерева. Улыбка девушки сменилась выражением страдания и боли, ее глаза сомкнулись, а из уст вырвался отчаянный крик.

Погас свет, источаемый ее телом, и Фабио увидел во всей своей красе мерзкий лес, опустошивший Беневенто.

Наконец Рататоскр выпустил его из рук. Мальчик упал на землю, не в состоянии отвести глаз от извивавшейся в клетке Идхунн. Всякий раз, когда ее тело касалось перекладин, мириады черных искр разлетались в стороны. Девушка кричала от боли, одной рукой судорожно обхватив голову, в другой сжимая сверкающий шар: он оставался единственным источником света на фоне этого мрака.

Фабио резко обернулся к Рататоскру:

— Освободи ее!

Молодой человек свирепо ухмыльнулся.

— Спокойно, скоро все будет кончено.

Тогда Фабио пригрозил ему одним из своих лезвий, приставив его к горлу Рататоскра: