Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству - Николай Манвелов

Примечательно, что, в отличие от погибшего в мае 1905 г. в Цусимском сражении «Сисоя Великого», «Храбрый» отличился изрядным долголетием. Из боевого состава уже Советского флота канонерка была выведена лишь в 1956 г. (правда, после серьезной перестройки).

Впрочем, борец за казенную копейку адмирал Владимир Верховский умер хотя бы своей смертью. Куда печальнее окончил свои дни другой известный борец с воровством — командир легендарного брига «Меркурий» капитан 1–го ранга Александр Иванович Казарский.

Казарский был произведен в мичманы уже в 16 лет, а в 21 год он стал лейтенантом. До назначения командиром брига «Меркурий» в 1829 г., он успел покомандовать бригом «Соперник», а затем и одноименным транспортом. За успешное руководство боем с двумя турецкими линейными кораблями его наградили орденом Святого Георгия четвертой степени, досрочно произвели в капитаны 2–го ранга и назначили флигель–адъютантом императора Николая Первого. Как и всем офицерам–членам экипажа «Меркурия», командиру брига была назначена пожизненная пенсия в размере двойного оклада жалованья.

Затем Казарский командовал фрегатом «Поспешный» и линкором «Тенедос». С 1831 г. он исполнял «особые поручения» императора и в том же году был произведен в капитаны 1–го ранга.

Умер Казарский в 35 лет во время ревизии Черноморского флота. Утверждали, что он был отравлен.

Ревизия Черноморского флота была проведена, в основном, в 1832 г. Специальная комиссия Адмиралтейств–совета обнаружила в финансовых отчетах за два предыдущих года массу «нестыковок», однако главный командир Черноморского флота и портов Черного моря адмирал Алексей Самуилович Грейг отказался менять что–либо в отчете. На напоминание императора Николая Первого том, кто несет личную ответственность за финансовые недочеты, главный командир ответил:

«К проверке таковых сведений по обширности и многосложности их главный командир не имел, и не имеет никаких средств».

Второго августа 1833 г. в Черноморском флоте началась эпоха Михаила Петровича Лазарева.

Обратимся к номеру журнала «Русская старина» за июль 1886 г. В нем были опубликованы воспоминания некоей Елизаветы Фаренниковой, описавшей последние часы моряка:

«Много было потом толков о загадочной кончине Казарского, вероятных и невероятных, правдоподобных и неправдоподобных. Говорили, что когда он приехал в Николаев, то остановился у одной немки, которая имела чистенькие комнатки для приезжих. Гостиниц тогда еще не было в Николаеве. Когда случалось ей подавать обед или ужин, он всегда просил ее попробовать каждое блюдо и тогда уже решался есть. Казарский был предупрежден раньше, что посягают на его жизнь; оно и понятно: молодой капитан 1–го ранга, флигель–адъютант был назначен ревизовать, а во флоте были тогда страшные беспорядки и злоупотребления. Делая по приезде визиты кому следует, Казарский нигде ничего не ел и не пил, но в одном генеральском доме дочь хозяина поднесла ему чашку кофе. Казарский, рыцарски любезный с дамами, не в состоянии был отказать красавице и принял от нее чашку; в приятном разговоре он незаметно выпил весь кофе и через несколько минут почувствовал дурноту. Приехав домой, Александр Иванович послал тотчас за доктором, но, как была молва, и доктор оказался в заговоре. Вместо того чтобы дать сейчас противоядие, тем более что сам больной кричал: «Доктор, спасайте: я отравлен!», эскулап посадил больного в горячую ванну. Из ванны его вынули уже полумертвым».

По другой версии, капитану 1–го ранга поднесли бокал шампанского, куда была добавлена отрава.

Судя по всему, использованный убийцами яд относился к категории сильнодействующих — «голова, лицо распухли до невозможности, как уголь; руки опухли, почернели, аксельбанты, эполеты — все почернело».

Ничего не изменилось даже после катастрофической для русского флота Русско–японской войны. Вот что писал в 1908 г. один иностранный публицист:

«Производит почти анекдотическое впечатление, что японский флот требует 29 млн иен по обыкновенному бюджету, тогда как русский, даже и после его уничтожения, обходится в 104 млн рублей, а в 1905 г. он стоил даже 117 млн рублей».

Для справки — 29 млн иен в 1908 г. соответствовали 28,13 млн рублей.

Помимо «сильных мира сего» казнокрадством не гнушались и офицеры чином пониже.

Командир миноносца «Бедовый» Николай Васильевич Баранов сдал в Цусимском сражении вместе со своим кораблем также и командующего русской эскадрой вице–адмирала Зиновия Рожественского. Когда русская команда покидала 350–тонный миноносец, пожитки командира уместились лишь в 14 чемоданах. Кроме того, как утверждали злые языки, имел собственный каменный дом в центре Санкт–Петербурга, а также дачу в Сестрорецке.

За «непополненную растрату» в размере 22 054 рублей и 76,5 копейки «к отдаче в исправительное арестантское отделение на два года и четыре месяца с исключением из службы и лишением воинского звания, чинов, ордена Святого Станислава 3–й степени, дворянских и иных особенных прав и преимуществ» был приговорен в начале 1915 г. бывший лейтенант Михаил Михайлович Домерщиков. Офицер (он служил ревизором бронепалубного крейсера 2–го ранга «Жемчуг») передал эту весьма значительную сумму денег в 1906 г. «в пользу жертв революции», а в январе 1907 г. исчез в неизвестном направлении. В эмиграции он жил в Нагасаки (работал наборщиком в русской революционной типографии), Сиднее и Новой Зеландии.

Примечательно, что в том же 1915 г. Домерщиков получил полный бант Знака отличия Военного ордена и уже в сентябре был восстановлен в чине.

В 1916 г. в собственной каюте смертельно ранил себя из браунинга «малого калибра» командир линкора «Полтава» барон Владимир Евгеньевич Гревениц. Причиной называли растрату казенных средств в размере 6554 рублей и 32 копеек. Деньги предназначались на проведение «покрасочных работ» на дредноуте. Спасти барона не смогли, и он умер через девять дней после операции по извлечению пули.

Интересна и судьба участника Бородинского сражения 1812 г. адмирала Павла Андреевича Колзакова. В 1863 г. он был вынужден уйти в отставку за упущение, давшее возможность его сотруднику (кстати, в гражданском генеральском чине тайного советника) допустить растрату более миллиона рублей. Адмирал был предан суду «за бездействие власти» и лишен звания генерал–адъютанта. Впрочем, уже в 1855 г. он был возвращен на службу и вновь стал генерал–адъютантом, а еще через год был награжден алмазными знаками ордена Святого Александра Невского.

Не забывали морские офицеры и о необходимости дачи взяток, как тогда говорили — «Иван Иванычам». Борзых щенков, возможно, из дальних плаваний не привозили, но дорогими сигарами портовых чиновников угощали часто. Например, для того, чтобы «доставить к борту баржу» для вывоза нечистот.

Естественно, взятки приходилось давать не только «своим», но и представителям, скажем так, «смежных» ведомств. В качестве примера приведем историю, связанную с подготовкой академиком Алексеем Крыловым экспедиции, которой предстояло изучить системы успокоения качки для российских линкоров–дредноутов.