Странная история дочери алхимика - Теодора Госс

Холмс отвернулся от окна и очень серьезно взглянул на нее.

– Вы готовы принять на себя ответственность за нее, мисс Джекилл? Учитывая, что она опасна, возможно, даже смертельно опасна. Вы готовы предоставить ей кров?

– Я… я не знаю, – отозвалась Мэри. – Я так далеко все не продумывала. Но, конечно же, она нуждается в помощи, а значит, наш прямой долг – ее спасти, верно?

– Разумеется! – с жаром согласился Ватсон. – Но Холмс совершенно прав – мы обязаны также и удостовериться, что она не представляет опасности для общества. Хотя спасти ее мы, конечно же, должны.

– Коль скоро вы оба тверды в намерениях, – сказал Холмс, – предлагаю сохранить втайне от Лестрейда, что мы собираемся выпустить Ядовитую женщину свободно разгуливать по улицам Лондона. Он этого не одобрит, уверяю вас.

– Она не будет свободно разгуливать, мистер Холмс, – заверила Мэри. – Я о ней позабочусь, обещаю.

– Заботься как хочешь, только не вздумай ее подселить в мою комнату, – сказала Диана. – Я что-то не хочу помереть во сне от яда.

Мэри проигнорировала ее и продолжила:

– Вот мое видение тайны, которую мы призваны раскрыть. Смерть Молли Кин – и, возможно, прочих девушек тоже – может быть связана с этим Société des Alchimistes. Печатка в ее руке, печать на письмах и слова мисс Раппаччини составляют логическую цепочку, ведущую от трупа в Уайтчепеле к загадочному Обществу. Мы знаем наверняка, что Общество ставило эксперименты на женщинах – на молодых девушках. Мы знаем имена по крайней мере троих ученых, вовлеченных в него: это мой отец, Раппаччини и их коллега по фамилии Моро.

– Я только что вспомнил, откуда мне знакомо это имя! – воскликнул Ватсон. – Это было, когда я учился в медицинской школе. Моро был профессором, и сообщество, выступавшее против вивисекции, вынудило его покинуть пост, подняв шум вокруг каких-то его экспериментов. Я толком не помню, каких именно, и антививисекционисты мне всегда казались идиотами. Не подумайте, мисс Джекилл, я люблю животных, но ведь научный прогресс чрезвычайно важен. Мы не можем остановить развитие науки.

– Не уверен, однако, что вы бы одобрили эксперименты Моро, Ватсон, – покачал головой Холмс. – Я вспомнил прецедент с доктором сразу же, едва мисс Джекилл упомянула его имя. Именно поэтому я предложил, чтобы она отправилась с нами в эту поездку. Моро трансплантировал животным органы других видов, создавая гибриды с целью вывести новые виды живых существ. Эксперимент, из-за которого он потерял свое место, заключался в хирургическом вмешательстве в мозги свиней с целью придать им способность к человеческой речи.

– К человеческой речи? – ужаснулся Ватсон. – Действительно, ужасно. Я такого предположить не мог.

– После его высылки все его бумаги были сожжены, – продолжал Холмс. – Медицинская школа хотела как можно скорее предать инцидент забвению. Я сам узнал о нем только потому, что примерно в это же время декан пригласил меня помочь в другом деле – о пропаже из школьного хранилища наркотических веществ. Я нашел вора – им был студент по фамилии Монтгомери, который приобрел дурную привычку делать ставки на собачьих боях и торговал веществами, чтобы оплатить свои долги. Он успел бежать из школы раньше, чем мы арестовали его, но его вина была очевидна.

– Монтгомери! – воскликнула Мэри. – Он тоже упоминался в том письме. Вроде бы он собирался представлять доклад доктора Моро на собрании Общества в Вене.

– Ах, мисс Джекилл, как жаль, что вы не сказали об этом раньше, – покачал головой Холмс. – Или что вы не захватили письма с собой – я бы сам его прочел.

Мэри вспыхнула. Конечно, ей следовало взять с собой письмо! Однако ей не хотелось предоставлять сторонним людям доступ к частной переписке ее отца… Пусть даже сторонний человек – это мистер Холмс. Она все еще не поборола подспудного желания защищать отцовскую память. Портфель сейчас лежал в ящике стола ее отца, в маленькой гостиной. Мэри втайне хотела, чтобы там, в темноте, он и оставался.

– С чего бы это Мэри захватывать письмо с собой? – фыркнула Диана. – Откуда ей с утра было знать, что вам станет интересно? Ну и к тому же весь день идет дождь, только последний дурак будет таскать под дождем важные бумажки.

Мистер Холмс улыбнулся.

– Вы совершенно правы, мисс Хайд. Прошу прощения у мисс Джекилл. Может быть, у нас позже будет возможность изучить это письмо?

– Да, конечно, – согласилась Мэри. Она сама не знала, злится она на Диану за грубость – или же благодарна ей за поддержку.

Диана: – Я обозвала его дураком только потому, что он вел себя как дурак.

Мэри: – Ты обозвала его, потому что защищала меня. Потому что, несмотря на свое ужасное поведение, ты все-таки любишь свою сестру.

Диана: – Если опять полезешь целоваться, я тебя тресну.

– Как я уже говорила, – продолжила Мэри, – это Общество занималось экспериментами в области трансмутации…

– Что бы это могло значить? – спросил Ватсон.

– Трансмутация – великая цель средневековых алхимиков, – пояснил Холмс. – Они пытались обратить недрагоценные металлы в золото. Но похоже, что цель современных алхимиков куда сложнее: эксперименты Моро касались биологической трансмутации. Он работал над созданием новых видов, пытался изменить фундаментальную материю самой жизни. Но, мисс Джекилл, помните, что единственная связь между этим Обществом и убийствами – это инициалы на печатке, сорванной с цепочки для часов, литеры, которые могут иметь совершенно другое значение. А еще у нас на руках признание в убийстве. Ватсон, вы, конечно, переписали текст телеграммы, которую Лестрейд получил вчера вечером? – И с легким сарказмом детектив добавил: – Ватсон всегда делает заметки для своих дальнейших записей о наших приключениях.

– Да, конечно, – Ватсон вынул записную книжку из нагрудного кармана, открыл ее и зачитал: – «Убийства в Уайтчепеле сумасшедший Ренфилд пропадавший две недели вчера вернулся и признался во всем содержится в лечебнице в Перфлите пришлите полицейского инспектора как можно скорее. Гэбриел Бэлфур MD». Это звучит недвусмысленно, мисс Джекилл.

– Откуда вам знать, в чем он там признался? – встряла Диана. – Вы же с ним еще не говорили лично. Может, он сам не понимает, что плетет, он же сумасшедший.

– Вот поэтому мы собираемся допросить его лично, – сказал Холмс. – Думаю, мы как раз подъезжаем к Перфлиту.

Они и правда прибыли. Поезд подошел к станции, Мэри подхватила сумочку, Диана тоже стала собираться. Господи, этой девочке четырнадцать, неужели так трудно не забывать собственную шляпку? Мэри пришлось ей напомнить, что шляпу нужно надеть на голову. Она вспомнила, сколько раз жалела, что у нее нет сестренки – сперва подруги в играх, потом – помощницы в домашних делах… Ну вот, теперь у нее есть сестра. И до чего же она раздражает своим наличием! Но все равно Мэри не могла не попросить ее секунду постоять спокойно, чтобы поправить ей шляпку, которую та надела исключительно криво.