Странная история дочери алхимика - Теодора Госс

Один за другим перед глазами зачарованной аудитории профессор подавал девушке разные объекты. Яблоко на ветке на глазах сгнило, сморщилось и упало. Пчелы в стеклянном сосуде, которые только что жужжали и ползали по стенкам, попадали мертвыми на дно, их крылышки перестали шевелиться. Мышь, которую профессор подал, предварительно натянув перчатку, взбежала по руке Беатриче, остановилась у нее на плече и там замерла. Девушка осторожно сняла ее и легко поцеловала, прежде чем положить неподвижный трупик обратно на стол. Маленькая зеленая змейка, вытащенная профессором из ящика, обвилась вокруг ее запястья, а через несколько минут обмякла и повисла. Наконец профессор Петрониус предложил Беатриче клетку с канарейкой. В глазах девушки заблестели слезы, но она послушно наклонилась и дохнула на несчастную птичку. Только что канарейка чирикала, а тут, испустив последнюю трель, умолкла навеки и упала с жердочки. Беатриче отвернулась, словно не хотела видеть – то ли своего нового убийства, то ли реакции толпы.

– Есть ли среди публики доброволец, который готов приблизиться и на себе испытать силу мисс Раппаччини? – спросил профессор Петрониус. – Требуется крепкий джентльмен, готовый рискнуть жизнью ради поцелуя Ядовитой красавицы. Джентльмены, мисс Раппаччини поцелует добровольца в щеку, и вы ощутите действие ее силы на себе. У добровольца не должно быть сердечных заболеваний! Тех, кому доктор запретил физические нагрузки, тоже просьба не подходить!

Мэри была удивлена, что при всем при том нашлось немало добровольцев. Профессор Петрониус выбрал двоих: одного помоложе, похожего на клерка, и другого – постарше, утверждавшего, что он работает строителем и не боится какой-то там девицы. Обоим разрешили подняться на сцену к Беатриче и подержаться с ней за руки. Потом она поцеловала каждого добровольца в щеку – быстрым и легким поцелуем, без всякого видимого удовольствия. Когда мужчины обернулись к публике, клерк выглядел на грани обморока, а строитель зримо позеленел. У обоих на щеках виднелись красные отпечатки губ, похожие на ожоги.

– Как вы себя чувствуете, джентльмены? – спросил профессор, явно льстя строителю титулом, который ему не причитался. Оба подтвердили, что чувствуют головокружение.

– Как будто я пьян, – пояснил строитель. – Если бы я в таком виде выходил по вечерам в пятницу из паба, непонятно, как бы я добирался домой!

– Вы отважные люди, джентльмены, – похвалил профессор Петрониус. – Сегодня вечером, вернувшись домой, расскажите своим женам, сестрам или матерям, что пережили поцелуй самой Смерти! Эти следы на щеках исчезнут через несколько дней, а заживляющая мазь ускорит исцеление. Итак, если у уважаемой публики есть вопросы об этом научном чуде, я готов на них ответить!

Вопросы были следующие: чем питается мисс Раппаччини? Как долго ей нужно дышать на взрослого человека, чтоб его убить? Кто занимается ее прической?

Пока Петрониус отвечал, Мэри подобралась ближе к Беатриче, так и стоявшей на платформе. Как же ей привлечь внимание Ядовитой девицы? А вдруг она говорит только по-итальянски? Ничто не указывало на обратное. Мэри быстро вытащила из сумочки карандаш. А бумага у нее есть? Да, вот же буклет в руках! Она оторвала уголок, нацарапала на нем инициалы, которые видела на печатке в руке убитой Молли Кин, а потом на загадочных письмах из Будапешта, и протянула записку, громко прошептав:

– Мисс Раппаччини!

Беатриче услышала ее и повернула голову. Мэри на краткий миг не была уверена, что та возьмет записку, но она сделала шаг в ее сторону и вытянула руку. Мэри вложила бумажку ей в ладонь, невольно радуясь, что она, как и профессор Петрониус, сегодня в перчатках. Как далеко простирается влияние яда мисс Раппаччини? Беатриче глянула на записку и увидела литеры, и тут выражение ее лица изменилось. Впервые за все представление лицо ее выразило интерес, стало живым.

– Как вас зовут? – тихо спросила она.

– Мэри Джекилл, – прошептала Мэри.

– Дождитесь меня в парке, – сказала Беатриче. – Я постараюсь выбраться, хотя это и трудно, он все время за мной следит. Но вы ждите. Я приду, когда смогу.

По быстрому взгляду, брошенному Беатриче на профессора Петрониуса, было ясно, что здесь она больше не скажет ни слова. Мэри кивнула. С разговором придется подождать.

Она огляделась, ища Диану. Куда подевалась эта девчонка? Мэри думала, что та все время стоит где-то рядом, а оказалось, что она давно уже улизнула и теперь в дальнем конце зала околачивается возле шкафов с экспонатами. Мэри протолкалась к ней сквозь толпу, все еще засыпавшую Петрониуса вопросами.

– Ты хоть когда-нибудь делаешь то, что тебе сказано? – сердито спросила она Диану.

– Нет, – не оборачиваясь, отозвалась та, продолжая созерцать стеклянный шкаф. – Смотри, это скелет Чарльза Берна, Ирландского Великана. Он был семь футов ростом, представляешь? А вот мозги какого-то математика. Никогда до сих пор не видела мозги так близко.

Мэри глянула на бирку – та гласила: «МОЗГ ЧАРЛЬЗА БЭББИДЖА, МАТЕМАТИКА».

– Диана, у нас нет времени все это разглядывать. Сейчас мы должны спешить, – и она рассказала Диане о том, как передала Ядовитой девице записку, и о ее реакции. – Нужно пойти в парк и ожидать ее там. Этот профессор – думаю, она его боится. Она сказала, что ей нужно как-то ускользнуть от него. Мы должны ее ждать и никуда не уходить, чтобы она сразу смогла нас отыскать, как только выберется.

Довольно трудно было утащить Диану от такого соблазнительного зрелища, как зародыши в банках, некоторые – даже двухголовые или четырехрукие, а некоторые одноглазые. От заспиртованных опухолей и уродливых органов. Однако Мэри крепко ухватила ее за воротник и потащила за собой.

Диана: – Больше всех мне понравился Чарльз Берн. Никогда до того дня не видела великанов.

Жюстина: – Он вовсе не был великаном, просто очень высоким человеком. Нет ничего дурного в том, чтобы быть высоким.

Диана: – Кто бы говорил. Конечно, ты-то думаешь, что это нормально, как Беатриче думает, что нормально дышать на людей ядом.

Беатриче: – Но я совершенно точно знаю, что это ненормально, уверяю тебя. А в росте Жюстины нет ничего экстраординарного, по крайней мере для мужчины. Для женщины – да, есть. Но, как она говорит, нет ничего дурного в том, чтобы отличаться от других.

Диана: – Ой, да прекратите! Просто вы обе – чудища. Вроде меня.

Снаружи снова начался дождь – не настоящий ливень, а морось, которая сыпалась с небес, оседая каплями на одежде. Мэри раскрыла зонтик. Они перешли улицу и снова оказались в парке, дошли по центральной аллеи до беседки и начали гулять вокруг нее, чтобы согреться. Так им пришлось кружить не менее получаса, пока они не увидели спешившую к ним женскую фигурку. Девушка накинула на плечи теплую толстую шаль, так что Мэри не сразу ее узнала – слишком отличалась эта закутанная фигура от того, что они видели на представлении. Но, по мере приближения, Беатриче выдала грациозная походка.