Касты. Истоки неравенства в XXI веке - Изабель Уилкерсон

Этот столп кастовой системы в Соединенных Штатах был закреплен законом в 1896 году после того, как человек из Нового Орлеана оспорил закон Луизианы 1890 года, который разделял «белую и цветную расы» в железнодорожных вагонах. Луизиана приняла закон после краха Реконструкции и возвращения к власти бывших конфедератов. Комитет обеспокоенных цветных граждан собрался вместе и собрал деньги, чтобы оспорить закон в суде. В назначенный день, 7 июня 1892 года, Гомер А. Плесси, сапожник, который выглядел белым, но в соответствии с американским определением расы считался черным, купил билет первого класса из Нового Орлеана в Ковингтон на железной дороге Восточной Луизианы и выбрал место в вагоне для белых. В то время человек неоднозначного расового происхождения считался не белым, поэтому кондуктор приказал ему пересесть в вагон для цветных. Плесси отказался и был арестован, как и задумал комитет. Его дело было передано в Верховный суд, который вынес решение семь против одного в пользу закона Луизианы об «отдельном, но равном». Так в Соединенных Штатах наметились перемены в семидесятилетней системе формальной санкционированной государством изоляции и отчуждения одной касты от другой.

В южных залах судебных заседаний сегрегация коснулась даже Слова Божьего. Существовали две отдельные Библии – одна для черных и одна для белых, на которых нужно было поклясться говорить правду. К одному для всех священному объекту нельзя было прикоснуться руками разных рас.

Этот столп чистоты, как и другие, подвергал опасности жизнь людей из подчиненной касты. Однажды, в 1930-х годах, черный железнодорожный стрелочник работал в Мемфисе, поскользнулся и упал под стрелочный двигатель. Он лежал, истекая кровью, ему отрезало правую руку и ногу. «Скорая» приехала на помощь этому человеку, – говорится в сообщении об инциденте. – Заметив пострадавшего, они поняли, что это негр, и отступили от него»[147].

Святость воды

Воды и побережья были под запретом для посещения представителями низших каст, если того желала доминирующая каста. Еще в XX веке афроамериканцам как на севере, так и на юге было запрещено посещать пляжи, озера и бассейны для белых, чтобы они не загрязняли их, точно так же как далитам было запрещено посещать воды брахманов, а евреям – водоемы арийцев в Третьем рейхе.

Это было священным принципом в Соединенных Штатах вплоть до второй половины двадцатого века, и господствующая каста приложила все усилия, чтобы обеспечить его соблюдение. В начале 1950-х годов, когда правительство Цинциннати под давлением согласилось позволить темнокожим пловцам посещать некоторые из своих общественных бассейнов, белые люди высыпали в воду гвозди и битое стекло, чтобы не пустить цветное население[148]. В 1960-х годах черный активист движения за гражданские права попытался сделать общественный бассейн доступным для всех, для этого он проплыл через него кролем, а затем вышел, чтобы вытереться полотенцем. «Ответной реакцией стало полное осушение бассейна, – писал историк права Марк С. Вайнер, – а затем повторное наполнение его свежей водой»[149].

За несколько десятилетий до этого, в 1919 году, черный мальчик заплатил своей жизнью и стал причиной бунта в Чикаго после того, как случайно нарушил этот столп касты. Семнадцатилетний Юджин Уильямс плавал в озере Мичиган, на общественном пляже в южной части города, и случайно преодолел условную черту, разделяющую места для купания представителей разных рас. Он неосознанно заплыл на территорию белых, где река ничем не отличалась от реки для черных. За это его забросали камнями и утопили. Напряженность из-за нарушения границ тем летом дискредитировала господствующую касту и спровоцировала один из самых ужасных расовых беспорядков в истории США.

Спустя десятилетия в городках центральной Америки, таких как Ньютон, Канзас и Мэрион, штат Индиана, в Питтсбурге и Сент-Луисе люди из высшей касты поднимали истерику при виде человека подчиненной касты, приближающегося к их акватории. В августе 1931 года в Питтсбурге открылся новый общественный парк с бассейнами размером с футбольное поле, где было достаточно места для десяти тысяч пловцов. Но вскоре после этого, как сообщала «Питтсбург пост газетт», «каждый негр из тех, что вчера входил в воду бассейна, немедленно попадал в окружение белых, которые избивали его или начинали топить, пока он не оставлял попыток поплавать и не уходил из бассейна»[150].

Летом 1949 года в городе Сент-Луисе в Ярмарочном парке был открыт крупнейший на тот момент бассейн на территории страны. Когда город под давлением чернокожих граждан поднял вопрос о допуске этих чернокожих в бассейн, реакция последовала незамедлительно. Человеку, который оказался полным тезкой чиновника, отвечающего за создание общего для всех бассейна, потребовалась защита полиции из-за угроз, по ошибке поступивших в его адрес. Спасатели в знак протеста оставляли свои посты.

В день, когда к бассейну подтянулись первые афроамериканцы, на месте их уже ожидала толпа с ножами, обломками кирпичей и битами. Ее жертвами стали пришедшие поплавать маленькие чернокожие дети, которых белые гоняли сквозь строй, осыпая оскорблениями и градом ударов. Толпа увеличилась до пяти тысяч человек, которые преследовали любого чернокожего, попавшего в поле зрения: детей на велосипедах, водителя, вставшего в пробке грузовика, мужчину, вышедшего на крыльцо расположенного у парка дома. Они пинали его, пока он лежал на земле, поджимая изувеченную ногу и истекая кровью[151].

Жители городка Ньютон, штат Канзас, обратились в Верховный суд штата с требованием не допускать чернокожих людей в бассейн, открытый в 1935 году. Представители муниципалитета и строительный подрядчик утверждали, что чернокожих ни при каких обстоятельствах нельзя подпускать к бассейну – ни в отдельно оговоренные часы, ни в другие дни – из-за типа бассейна. Они заявили суду, что это «бассейн циркуляционного типа», в котором «воду меняют только один раз в течение купального сезона». Они утверждали, что белые люди не пойдут в воду, в которой побывала черная кожа. «Единственно приемлемый вариант, при котором белые жители смогут плавать в бассейне после чернокожих, – писал историк Джефф Уилтсе, – заключается в том, чтобы сливать воду и отмыть резервуар»[152]. Работники бассейна не собирались заниматься этим всякий раз, как чернокожему вздумается искупаться, поэтому они решили просто не допускать афроамериканцев. Суд встал на сторону муниципалитета, и еще несколько десятилетий единственный общественный бассейн в городе оставался в исключительном пользовании господствующей касты.