Главный бой - Юрий Никитин

— Пока попасись, — шепнул он в оттопыренное ухоСнежка, — а я загляну, что там внутри… Если меня убьют, дуй к женщинам…

Снежок брезгливо подергал ухом, фыркнул: как же, дождешься,когда тебя прибьют, но едва Добрыня соскочил, бодро отправился к кустам глодатьмолодые листья.

Добрыня обнажил меч, у самого входа прислушался.Человеческим теплом несет сильнее, но также и запахом стылой крови,внутренностей зверя, горелыми травами и кореньями.

— Эй, есть кто-нибудь?

Эхо вошло в пещеру, пометалось, стукаясь вслепую в стены,вернулось слабое и с отвисшими крыльями. Добрыня крикнул еще и, не дожидаясьотклика, шагнул в полутьму. Кончик меча блестел, как маленькое солнце, затемблеск перешел в лунный, а когда погас совсем, впереди забрезжил совсем другойсвет.

Стены разошлись в стороны. Пещера оказалась просторная,стены почти ровные, со стесанными глыбами, пол тоже ровнехонек. На той сторонепещеры громоздятся глыбы, что явно служат колдуну и столом, и ложем.

Одна из глыб зашевелилась, медленно повернулась. На Добрынювзглянули темные как ночь глаза. Человек был неопрятен, длинные волосы падаютна плечи и спину, борода до пояса, сам поперек себя шире, весь серый, а когдазаговорил, голос прозвучал как будто припорошенный каменной пылью:

— Давно никто не тревожил моего уединения…

— Мир ширится, — ответил Добрыня. — Мир семудому!.. Люди теснят тьму. А кто ты, живущий в такой глуши?

Человек ответил скрипуче:

— Я тот, кто здесь живет. А кто ты, смеющий входить безспроса и задавать вопросы хозяину?

— Я страж кордонов, — ответил Добрыня. Подумалзапоздало, что сам далеко забрался от кордонов Руси, добавил: — Кордоновчеловеческих.

Колдун, как теперь рассмотрел Добрыня, сидит на глыбе камня,сам от нее почти неотличимый. Значит, если встанет, то вровень. К тому же намногошире, тяжелее…

— Ого, — сказал колдун. — А кто же тебяназначил?

— Он, — ответил Добрыня и подвигал мечом. Слабыеблики спрыгнули с лезвия и пробежали по серому колдуну.

— Ого, — повторил колдун. — Ты берешьсясудить, кто прав, а кто виноват в этом мире… Почему? Когда другие молчат,сопят, не высовываются? А ведь не дурнее тебя!

— Потому что берусь, — ответил Добрыня.

Он шагнул вперед, меч начал подниматься. Колдун сказалудивленно:

— Ты что-то чересчур смел…

— Я никогда не был трусом.

— Но и на рожон не пер, — определил колдун. —Я людей знаю. А сейчас… Сказано же: не зная броду — не суйся в воду. Ты изтех, кто всегда ищет брод. А переправляется, не замочив ног. А сейчас — неглядя!.. А вдруг яма?

Добрыня неприятно усмехнулся:

— Вдруг я знаю то, чего не знаешь ты?

Колдун несколько мгновений изучал его красивое, надменноелицо. Глядя на такое, женщины начинают густо краснеть, а мужчины тихо зеленеютот ревности. А колдун даже в этом безлюдном месте, среди скал и пещер, всеравно остается мужчиной.

— Похоже на то, — согласился он со зловещейнеторопливостью. — Ты в самом деле знаешь что-то такое… мне неведомое, чтопридает тебе уверенности. Но только поможет ли?

Добрыня поиграл мечом:

— Он поможет. Умри, прячущийся от людей!

Колдун вскочил, избегая меча, поспешно отпрыгнул за глыбы:

— За что?

— За то, что колдун! — отрезал Добрыня.

Запоздало подумал, что лучше бы обвинить в чем-то другом, ато в Киеве иной зовет колдуном любого грамотного, но что сказано, то сказано, аколдун отодвинулся еще дальше, вскрикнул:

— Я узнаю все равно твои тайны раньше, чем замахнешься.Все, все твои тайны! Я тоже, в ожидании вот такого меднолобого, кое-чтозаготовил…

— Не хвались… — начал Добрыня, но колдун вскричалтонко и пронзительно, взмахнул руками. Из широких рукавов вылетели снопырадужного огня. Между ним и колдуном вспыхнуло бушующее пламя. А из огня наДобрыню взглянула сама Смерть.

Он успел увидеть страшный оскал на бледном лице, а Смерть созловещей уверенностью шагнула к нему через огонь.

Костер догорал, Леся несколько раз нетерпеливо посматривалав сторону леса. Амира училась подкладывать щепочки в огонь, счастливо смеялась.Леся наконец взяла лук, перебросила колчан со стрелами за спину:

— Пойду-ка взгляну. Что-то мне не нравится это… Чуюбеду.

Амира вскинула голову. На милом детском личике отразилосьбезмерное удивление.

— Разве с нашим господином что-то может случиться? Онведь так могуч и отважен!

— Такие гибнут чаще, — ответила Леся. —Посиди, я схожу по его следам.

Она была уже за деревьями, когда сзади прошелестели легкиешаги. Царская дочь догнала, лицо ее раскраснелось, в глазах были страх иудивление.

— Не оставляй меня одну, — вскричала она. —Мне страшно!

— Там наши кони, — утешила Леся. — Ты неодинока.

— Если бы хоть конь господина!.. У него и конь большой,надежный.

Они прошли совсем немного, потом деревья разошлись встороны, как девицы в хороводе. Земля пошла вверх, появились сглаженные ветрамикамни. Глубокие трещины, слышно стало, как за зеленой стеной орешника шумножрет молодые веточки огромный белый конь. Как всякий богатырский, он дома невсякое зерно принимал, только отборное, но по дороге хватал траву, ветки, могдаже грызть кору, как гигантский заяц.

— Вон вход, — сказала Леся.

— Мы подождем здесь?

— Жди, — велела Леся.

— А ты?

— Я — это я, — отрезала Леся.

Амира со страхом смотрела, как эта отважная женщина вмужской одежде нырнула в темный ход, некоторое время слышен был стук шагов,потом Амира слышала только треск веток да храп Снежка. Белоснежный жеребецхрумкал молодые побеги, только что не причмокивал от удовольствия. Сок брызгализ веточек, волосы на морде слиплись, он стал похож на странное морскоечудовище.

Ей стало страшно настолько, что ноги сами опустили ее напенек. Заплакала тихонько, робко, словно прекрасный витязь мог услышать ирассердиться.

Леся услышала запах крови. Сердце затрепыхалось, ногипонесли быстрее. Впереди раскрылась огромная пещера, а посреди она увидела двухповерженных людей. Навстречу ей бежала, медленно застывая, темно-красная струя.Дальше она раздваивалась, но Леся смотрела только на раскинувшего руки,лежащего вниз лицом человека в сверкающих доспехах. Кровь из жуткой раны междулопаток текла медленно, а второй человек, со страшно разрубленной головой, былеще теплым и, как показалось Лесе, скреб камень в предсмертной судороге. Нет,застыл…