Стоунхендж Третьего рейха - Андрей Васильченко

В самой «Имперской секции праистории» данные известия восприняли весьма возмущенно. Курт Такенберг призвал Рейнерта устроить Юлиусу Андрее «взбучку», чтобы «впредь подобного более не повторялось». Но возможность сотрудничества с «Объединением друзей» повергла в форменную панику «академистов» из Ганновера. Курт Такенберг, Якоб-Фризен, Шроллер и другие, еще некоторое время назад полагавшие, что медленно, но уверенно отвоевывают позиции у Тойдта, оказались поставлены перед неутешительным фактом — это было не так. Еще больше их добили сведения, пришедшие из Берлина. Оказывается, стараниями приверженцев Тойдта, которые протоптали себе дорожку в министерство образования, рассматривался вариант о предоставлении «престарелому дилетанту» профессорской кафедры в Лейпцигском университете. Сам Андрее не мог не видеть, что ведет достаточно опасную двойную игру. Впрочем, он не мог не видеть, что «Имперская секция праистории» трещала по всем швам. С одной стороны были ганноверцы, которые после многолетней борьбы наотрез отказывались сотрудничать с Тойдтом.

Юлиус Андрее

На другой стороне находилась группа Штампфусса, из которой раздавались голоса, что надо было налаживать продуктивное сотрудничество со всеми, даже «дилетантами».

К лету 1933 года Тойдт и его сторонники смогли достигнуть немалых успехов, что было оценено Юлиусом Андрее. Впрочем, это была тактическая, а отнюдь не стратегическая победа. Осенью 1933 года Вильгельм Тойдт вновь встретился с министром Рике. Перед этим издательство «Дидерихс» направило Рике экземпляр «Германских святынь». Во время встречи Тойдт завел разговор о назревшей необходимости превращения Экстернштайна в «национальную святыню». Поскольку для этого требовались определенные земляные работы, то было бы логично, отмечал Тойдт, сначала провести археологические раскопки у скал. Когда возник вопрос, кто мог бы стать руководителем раскопок, Тойдт, не раздумывая, назвал Юлиуса Андрее. Эта фигура устраивала всех, тем более что некоторое время назад Герман Бартельс (он еще не стал архитектором Гиммлера и куратором Вевельсбурга) сделал запрос относительно Андрее, который был предпочтителен для выполнения данного задания.

После этого Тойдт сделал еще один выгодный с тактической точки зрения шаг. На осмотр Экстернштайна и обсуждение последующего (после окончания раскопок) благоустройства он пригласил не только министра Рике, но и архитектора Шульце-Наумбурга. Присутствие этого немолодого зодчего не только должно было гарантировать подобающее «фелькише» оформление «германской святыни», но и являлось залогом повышенного интереса к Экстернштайну со стороны высокопоставленных чинов рейха. Шульце-Наумбург еще с 1920-х годов был известен своими симпатиями к национал-социалистам. Кроме этого (что в данной ситуации, наверное, было самым главным), он считался любимым архитектором Гитлера. В разговорах с фюрером Шульце-Наумбург вел себя как равный, что не позволялось никому в Германии.

После того как между «Объединением друзей» и правительством Липпе были улажены все вопросы, стало ясно, что значительные работы по преобразованию Экстернштайна требовали существенных финансовых затрат. Для того чтобы решить проблему финансирования, а также снять некоторые юридические вопросы, 1 апреля 1934 года был учрежден Фонд «Экстернштайн». С формальной точки зрения интересы всех партийных функционеров, представителей местных властей и организаций были учтены в уставе Фонда. Гауляйтер Майер являлся Почетным председателем Фонда. Интересы липпского правительства представлял советник Опперман, являвшийся председателем правления. В состав правления были также введены бургомистр Хёрн и Вильгельм Тойдт. Показательно, что при учреждении Фонда «Экстернштайн» никак не были учтены интересы Альфреда Розенберга и Ганса Рейнерта. Вдвойне показательным является тот факт, что в состав правления Фонда был приглашен рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

Сейчас очень сложно сказать, когда глава СС проявил интерес к Экстернштайну. Не исключено, что именно тогда, когда занимался поисками подходящего замка на территории Вестфалии. Нередко высказывается мысль о том, что Гиммлер оказался в правлении Фонда уже в качестве «высочайшего покровителя» Тойдта. Хотя в настоящее время не найдено никаких источников, что Тойдт или один из его сторонников обращались к Гиммлеру, чтобы пожаловаться на «академистов». В данном случае напрашивается вопрос: если Гиммлер не был покровителем Тойдта, то качестве кого он был представлен в правлении Фонда, чьи интересы выражал? В архивах сохранился машинописный вариант устава Фонда «Экстернштайн», который был датирован 31 марта 1934 года. На этом варианте устава рукой министра Рике внесена поправка в дату, а также сделана подпись о введении в список учредителей рейхсфюрера СС Гиммлера.

Можно предположить, что местные партийные чиновники захотели пригласить Гиммлера в состав правления в качестве «свадебного генерала», то есть как фигуру общеимперского уровня, что должно было придать значимости Фонду. Однако в апреле 1934 года Гиммлер не был столь значимой личностью, какой стал позже, — тогда он воспринимался всего лишь как глава одного из вспомогательных подразделений НСДАП, по сути, начальник личной охраны Гитлера. Да, конечно, он имел непосредственный доступ к фюреру. Но в данном случае ситуация была несколько иной.

Сохранившиеся документы позволяют воссоздать события тех дней. Весной 1934 года Гиммлер прибыл в Детмольд.

Генрих Гиммлер во время посещения Экстернштайна в апреле 1934 года

Программа визита предполагала посещение Экстернштайна. По большому счету это было пожеланием Тойдта. Во время осмотра утесов и сооружений, расположенных поблизости, рейхсфюрер СС проявил повышенный интерес к Экстернштайну. Именно тогда он выразил заинтересованность в осуществлении задуманного проекта по превращению скал в «германскую святыню». Только после этого Гиммлер был введен в состав правления Фонда «Экстернштайн». Уже из этого сюжета следует, что ни липпские чиновники, ни руководство «Объединения друзей» не планировали такого поворота событий. Впрочем, в самом «Объединении друзей» моментально прореагировали на появление Гиммлера в правлении Фонда. Тут же в Личный штаб рейхсфюрера СС было выслано несколько номеров журнала «Германия», которые приятно удивили главу «охранных отрядов». Гиммлер отнюдь не был инициатором создания Фонда, а внезапность принятого решения позволила ему ускользнуть от «зоркого ока ревнивого Розенберга». Как видим, все было продиктовано личной волей главы СС. Однако получить контроль над раскопками ему оказалось не столь просто, как очутиться в составе правления Фонда. В данном случае предположение о том, что Гиммлер вошел в состав правления, чтобы помешать унификации «Объединения друзей» и Фонда, которые планировалось влить в состав организации Рейнерта, не совсем верно. На самом деле Рейнерт предпринял такую попытку лишь несколько недель спустя. Если Гиммлер не был прорицателем, то он едва ли стал бы предпринимать столь хитрые меры предосторожности, которые могли помочь в борьбе с презираемым им Розенбергом. Однако нельзя отрицать тот факт, что, будучи членом правления Фонда, Гиммлер мог оказывать непосредственное влияние на его дела, в том числе, оказывать некую защиту от посягательств других партийных функционеров имперского уровня.