Разбойник - Керриган Берн

– Не хотите же вы сказать, что…

– Да, миссис Фара Ли Маккензи. Уоррингтон наконец разыскал вас и захотел, чтобы вы умерли.

– Нет. – Фару начало знобить в ванне, и Блэквелл крепко прижал к себе сложенные на груди руки, словно пытался силой заставить их не двигаться.

– Видите, вам уже не вернуться к прежней старой жизни, – торжествующе проговорил он. – Если бы я не помог вам исчезнуть, он бы нанял кого-нибудь, чтобы вас больше никто не увидел.

– Но к чему Уоррингтону моя смерть? Он уже получил все, что только мог желать, я ему больше не угроза.

– Напротив, – возразил Дориан Блэквелл. – Вы угрожаете всему. Вы могли бы разрушить все и предать огласке историю того, как он присвоил титул.

– Но… Я не собиралась делать это!

– У него нет в этом уверенности. О риске лучше позаботиться сразу, пока не появилась реальная угроза.

Фара не могла поверить своим ушам.

– Именно так вы ведете свои дела?

– Совершенно верно. – Блэквелл произнес это без стыда и раскаяния, и Фара поняла, что больше не хочет смотреть на него.

Она закрыла глаза, а ее мысли понеслись вскачь. Что ей теперь делать? Она была счастлива… Ну хорошо, довольна своей жизнью. У нее была цель, и она знала свое место в мире. А теперь все изменилось. Пути назад не было, но она не понимала, как теперь двигаться вперед.

– У меня нет никаких доказательств, что я и есть Фара Ли Таунсенд, – начала она. – Особенно теперь, когда кто-то другой присвоил мое имя. К тому же женщина не может предъявить права на титул и земли пэра, не будучи замужем. А главное – мне придется объяснять, почему я все это время называла себя вдовой, и у меня нет никаких доказательств того, что кто-то причастен к смерти моих родных. Я даже не знаю, с чего начать!

– Предоставьте все это мне, – предложил Блэквелл.

Фара подняла голову. Когда она увидела, что он стоит, как генерал, обозревающий устроенную им резню на поле битвы, ей стало не по себе.

– И вы займетесь всем этим, отдавая долг другу, ушедшему десять лет назад? – с сомнением спросила она.

– Нет, конечно, – усмехнулся Дориан. – В конце концов, я – деловой человек. Я могу вернуть вам ваше состояние в обмен на доступ к единственной части лондонского общества, которая все еще меня не приемлет.

– Я… я не понимаю, – запинаясь, пробормотала Фара. – Как я смогу это сделать?

Блэквелл наклонился к ванне, держась за нее по бокам, его мощные плечи напряглись, поддерживая его значительный вес.

– Очень просто, – сказал он. – Вы выйдете за меня замуж.

«Да, Фея, придется тебе смириться с мыслью о том, что ты – жена разбойника с большой дороги».

«Звучит как приключение!»

Фара молча смотрела на человека, зависшего над ней, не веря своим глазам, а воспоминания пробирались сквозь ее кости, как душа, затерявшаяся на кладбище. Серьезные, темные глаза Дугана, полные любви, власти над ней, нежной уязвимости, смотрели на нее сквозь темную пелену, которую время набрасывает на все воспоминания. Какой романтичной казалась перспектива стать супругами, когда они были детьми, не осознающими реальности, которая могла бы сдержать их буйные мечты о будущем. Но теперь на нее смотрели совсем другие глаза, полные надменной расчетливости и власти совсем иного, взрослого, качества.

И в самом деле жена разбойника.

– А почему вы решили, что я выйду за такого, как вы? – запальчиво спросила она, снова обретая дар речи. – Это попросту самое нелепое предложение, которое я когда-либо слышала.

– Пожалуйста, – усмехнулся Блэквелл, с отвращением кривя губы. – Вы забываете, что я был рядом, когда Морли делал вам предложение. Кроме того, предложение подразумевает вопрос, а я не задал его вам. – Он оттолкнулся от ванны и отвернулся от Фары, а его плечи напряглись еще сильнее, чем прежде. – Я сообщил, что вы выйдете за меня замуж, и вы выйдете.

Фара подавила детское желание обрызгать его водой.

– А я говорю, что этого точно не будет! – воскликнула она.

– Глупо отрицать неизбежное, – бросил он через плечо.

Вот и все. Фара взглядом метала острые кинжалы в его широкую спину, зная, что они достаточно отточены, чтобы он ощутил их удары.

– Объясните мне, каким образом брак с Черным сердцем из Бен-Мора может улучшить мои обстоятельства? Кроме денег, полученных сомнительным путем, что еще вы можете мне предложить из того, что я могу захотеть? Вы же сами говорили, что у вас нет ни сердца, ни души. Ваша репутация подмочена. Вы меня не любите. Для вас невыносимо даже прикоснуться ко мне. Почему такая женщина, как я, может захотеть стать женой такого, как вы?

– В самом деле, почему? – Блэквелл повернулся, чтобы взглянуть на нее, и Фара сжала губы. Только теперь она поняла, каким образом он вселяет страх в души своих врагов. Он не обжигал яростным гневом. Он не пугал внушительными размерами или грубой силой, хотя его комплекция была внушительна. Все дело определенно было в суровой безмятежности его завораживающих черт. Блэквелл был лишен живости, эмоций, благодарности, словно считал жизнь перед собой недостойной его внимания, как жизнь безобидного насекомого. Он мог как пройти мимо вас, так и раздавить вас подошвой своего сапога и даже не удосужиться соскрести вас в сточную канаву. Он был выше снисхождения. Он спокойно смотрел бы, как жестокий ребенок отрывает вам конечности, или наблюдал бы за уничтожением цивилизации без единой морщинки на своем гладком лице.

Неужели он действительно так холоден? Неужели ее слова ничуть не задели его? Фаре хотелось, чтобы в ответ на ее гнев он продемонстрировал обиду, злость, страсть – что угодно, лишь бы показать ей, что он не так бездушен, как утверждает.

– Я могу предложить вам защиту от человека, который хочет вашей смерти, безопасность и престиж моего имени, а также возвращение наследства родителей. В ответ вы можете предложить мне титул графа и место в парламенте. – Хоть голос и манеры Блэквелла говорили, что ему все это безразлично, Фара представляла, как много это для него значит. – Мы не только отомстим за смерть Дугана Маккензи, но и многого достигнем, объединив силы.

Объединив силы?

– Вы говорите о браке так же, как военачальник обсуждает стратегию битвы, – возмутилась Фара.

– Не худшее сравнение в данном случае, – заметил Блэквелл. – Мы стали бы двумя союзниками с набором собственных преимуществ у каждого, и мы стратегически нацелились бы на противника ради общей выгоды.

– Ну да, только ваша выгода превосходила бы мою. Уверена, вам известно, что если я выйду за вас замуж, титул моих родителей, богатство, собственность и их наследство не вернутся мне, а будут по закону принадлежать вам.

Блэквелл взмахнул рукой в знак того, какими незначительными для него были ее аргументы.