Отец подруги. Я его подарок - Алиса Ковалевская

на учёбу, и сбежать. Бог свидетель, этого мне и хотелось, но я пересилила себя и вернула яблоко в вазу. Времени в запасе было достаточно, вероятно, она об этом знала.

– Давайте. – Взяла чашку и поставила в кофемашину.

– Давай, – донеслось мне в спину.

Я обернулась через плечо.

– Давай, – повторила жена Карима. – Это глупо – обращаться ко мне на вы. Теперь глупо.

Её «теперь» сопроводила почти неуловимая усмешка. Мадина положила тонкий ломтик сыра на хлеб, сверху – ломтик огурца. Её руки были идеальны – неброский маникюр, пальцы, браслет на узком запястье, и я в который раз почувствовала себя рядом с ней гадким утёнком. Но виду не подала.

– Хорошо. Это и правда будет глупо.

Она слегка прищурилась и сделала ещё глоток. Кофемашина работала, Мадина рассматривала меня, изучала, а я боролась с неловкостью.

Наконец мой кофе тоже сварился. Вчера я не поужинала и была голодная. Откуда ни возьмись появилась злость. Я поставила свою чашку на стол и заглянула в холодильник. Мадина всё молчала, и только когда я села по диагонали от неё, прервала тишину.

– Где Алия?

– Карим снял ей квартиру рядом с институтом. Это было моё условие. Но сейчас она в Испании. Скоро вернётся. Это что касается Алии. Теперь давай всё-таки поговорим о нас. – Она сделала паузу, поправила волосы. – Я много думала о тебе и о том, что случилось. Знаешь… Может, так и лучше.

Чашка с кофе застыла в воздухе. Я внимательно смотрела на Мадину, пытаясь найти подводные камни, но она выглядела искренней.

– Да не смотри ты на меня так, – усмехнулась она. – Думаешь, я не знаю, что Карим мне изменяет? Ты не первая, Яна. Скорее всего, не последняя. Он всегда был таким.

– Каким?

– Ему нравятся женщины. И он женщинам нравится. Я знала, за кого выхожу замуж. Разумеется, тогда думала, что смогу его исправить, но… – Она отрицательно покачала головой. – Иллюзии быстро рухнули. – В уголках её губ появилась улыбка, взгляд стал теплее, но только на несколько секунд. – Так что ты тоже не строй их. Хотя дело твоё. Ты девочка взрослая. Это я была наивной дурой, которая до Карима и мужчин-то не знала.

Она поставила чашку на стол и отломила кусочек бутерброда. Браслет на её запястье переливался камнями, отчуждённость вернулась.

Я всё-таки взялась за свой кофе.

– То есть Карим вам… тебе всегда изменял?

– Я уже сказала. Да.

– И ты ничего не делала?

– А что я должна была делать? – Она подняла взгляд. – Я занималась домом, растила дочь. Карим постоянно был в разъездах. В общем, это всё в прошлом, Яна. Сейчас разговор не об этом.

Она провела по круглой ручке чашки и опять взяла её.

– Если Карим решил привести тебя в дом, пусть будет так. По нашим правилам он может иметь несколько женщин, если способен обеспечить их в равной мере. А он способен, ты, думаю, и сама это поняла. – На этот раз в её словах был подтекст, проигнорировать который у меня не хватило выдержки.

– Если ты думаешь, что я с ним из-за денег, ты ошибаешься.

– Разве я сказала, что так думаю? – Она изогнула бровь, а в глазах появилась насмешка. – Это, заметь, сказала ты.

Я хотела возразить, но Мадина меня опередила.

– Я тебя не осуждаю. Женщина устроена так, чтобы рассчитывать на мужчину. Во всём.

Она поднялась и взяла нож. Разрезала на дольки апельсин и положила на тарелку. Мякоть у апельсина была красная, а тарелка белая, и несколько капель сока на ней опять напомнили мне про кровь.

– Бери, – подвинула она апельсин ближе ко мне.

Я ограничилась куском хлеба с мясом и сыром, хотя лучше бы и правда купила по дороге шоколадку.

– Может, ты знаешь, – продолжила Мадина, – что секс для нас с Каримом превратился в рутину. Для меня однозначно. А ему это важно. Хорошо, что ты будешь у него под боком. Может, он наконец перестанет таскаться по шлюхам. Лучше пусть у него будет вторая жена, чем десяток потаскух. Только, Яна, – её взгляд опять стал жёстким, – запомни: главная тут я. Ты всегда будешь только второй женой. Всегда.

Яна

В квартиру я решила поехать этим же вечером. Если Алия в Испании, бояться, что наткнусь на неё, не стоило. Испания… Она, как и другие страны, представлялась мне далёкой и недосягаемой. За пределы страны я не выезжала ни разу. Да что там, у меня и загранпаспорта не было. Ещё недавно я мечтала побывать в Европе или Америке, прикоснуться к другой культуре, увидеть всё собственными глазами, а не на фотографиях в интернете. Но если бы сейчас мне предложили выбор между поездкой в любой из городов мира, в любую страну и горами, где мы были с Каримом, я бы выбрала горы. И думать бы не стала.

Войдя в квартиру, я впервые за последние дни почувствовала себя спокойно. Как в крепости, где не нужно обороняться и прислушиваться к каждому шороху. Проходя по коридору, касалась пальцами стен, мебели. Дойдя до двери комнаты, сжала кулак и вздохнула.

– Лучше бы ты меня здесь оставил, – сказала, смотря на заправленную постель.

Был тут Карим без меня? На первый взгляд всё выглядело так же, как когда мы уезжали.

– Привет, – шепнула, едва Карим взял трубку. Звонить ему и не думала, само вышло. – Ты занят?

– Я ответил.

– Что ответил?

– На твой звонок ответил.

– Да. – Я улыбнулась и прошла по спальне до окна. Тут даже пахло иначе. Уютом, спокойствием и теплом. Как и должно пахнуть дома.

– Я тебе просто так позвонила. Ничего серьёзного. Хотя… Сегодня мы с Мадиной разговаривали.

Карим молчал, но я чувствовала в этом молчании его напряжение. Даже представляла его глаза и проницательный взгляд в этот момент.

– Что она тебе сказала?

– Да ничего. Что так даже лучше.

Рассказывать остальное я и не думала. Может, и этого говорить не стоило. Оперлась ладонью о подоконник и стала наблюдать за шумной игрой детей на детской площадке.

Три мальчишки и девочка носились друг за другом вокруг горки и качелей. Девочка была самой маленькой, но изо всех сил пыталась не отставать от друзей. Сердце кольнуло. Я тоже хотела так, хотела, чтобы эти трое мальчиков и девочка бегали во дворе дома, который бы построил для меня Карим. Только чтобы и трое мальчишек, и девочка были наши.

Девчушка вдруг споткнулась и растянулась на земле. Заплакала, и самый рослый из мальчиков подбежал к ней. Она плакала, а он что-то говорил, успокаивал её, отряхивал куртку.