Название игры - Любовь - Джули Гаррат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не сделаю тебе больно. Мне просто хочется тебя обнять. Если бы я знал, как ты…
— Ерунда. Правда-правда. Ничего особенного не случилось. Бывало и похуже, когда мы с Фаджем…
— Фадж! Твой пес! Никогда прежде мне не удавалось заслужить собачью симпатию. А с Фаджем получилось.
Они лежали, повернувшись друг к другу и не сводя друг с друга глаз. Мэгги коснулась его плеча, провела пальцем по груди.
— Да, Фадж замечательный.
Они еще долго лежали так, легонько касаясь друг друга, стараясь сделать друг другу приятное.
— Мэгги, нога мне мешает.
Она усмехнулась.
— Да уж. Наверняка.
— Я не могу на нее опереться.
— И не надо.
Она коснулась губами его уха, потом шеи, покрыла поцелуями его плечи, грудь, живот.
Она чувствовала, как он мгновенно отзывается на ее ласку, и совсем не смутилась, когда Рейф посадил ее на себя и стал медленно гладить ей ноги.
Мэгги наклонилась, и ее словно обдало горячей волной, когда он, поцеловав грудь, взял в рот затвердевший сосок. Его руки стали настойчивее, движения более властными, когда он вновь стал ласкать живот, бедра, потом приподнял ее…
Мэгги застонала, принимая его в себя.
Сколько себя помнила, она мечтала об этом. Но он давал ей больше, чем представлялось даже в самых откровенных фантазиях. Теперь она отлично понимала, что он имел в виду, когда говорил, как ему хочется держать в объятиях теплое женское тело, которое было бы частью его самого…
Рейф молчал. Долго молчал.
Не высвобождаясь из его объятий, Мэгги подняла голову и заглянула ему в глаза.
— Почему ты ничего не сказала? Почему я должен был таким образом узнать об этом?
— Потому что, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, — иначе ты не согласился бы, правда?
— Нет, — хрипло проговорил он. — Нет, Мэгги.
— Первым должен был быть ты. И только ты. Всегда ты. Больше никого и никогда!..
Он отвернулся.
— Мэгги, мне кажется, будто я совершил преступление… — Он вновь посмотрел ей глаза. — Ты понимаешь?
Она тяжело вздохнула и, улегшись на спину, стала смотреть в потолок.
— Не надо ничего портить, — попросила она. — Пожалуйста, помолчи. Это лучшее, что было у меня в жизни.
Рейф лежал молча, потом не выдержал и, опираясь на локоть, привстал.
— Правда?
Она увидела такое изумление у него на лице, что рассмеялась в ответ.
— Разве я долго сопротивлялась?
— Нет, но…
— Тебе было трудно затащить меня в постель?
— Нет, но…
Мэгги вытащила подушку из-под головы.
— Если ты еще раз скажешь «нет, но», я побью тебя.
И она, смеясь, подняла подушку.
— Мэгги, это было здорово.
— Ага, — согласилась она.
— Тебе не с кем меня сравнить, — тихо проговорил он. — Для тебя это в первый раз.
Она уселась рядом с ним и прижала к себе подушку.
— Зачем мне сравнивать? Я знаю, ты был прав, когда сказал мне как-то, что я играю в безопасные игры. Это был мой шанс… И я не упустила его. И ни о чем не жалею. И никогда не пожалею…
Он не сводил с нее глаз, и ей показалось, что его что-то заботит.
— Что ты?
— Мэгги… не пойми меня неправильно, — тихо проговорил он. — Но…
— Но? — переспросила она.
— Давай пока никому не рассказывать, а?
— Да я и не собиралась бежать в газету с моей новостью, — ответила, отстранившись, Мэгги.
— Знаю, — покачал он головой. — Я не газеты имел в виду…
— Ты имел в виду Тамсин? — вспыхнула Мэгги. — Не хочешь, чтобы Тамсин узнала о нас?
— Мэгги… — Он протянул к ней руку, но она подставила ему подушку, а сама соскочила с кровати, торопливо подобрала халатик и натянула его на себя. — Мэгги, это совсем не то, что ты подумала. Просто мне не хочется сейчас осложнений.
— Да?
— Ни за что на свете!..
— От меня никто ни о чем не узнает, — стиснув зубы, выдавила из себя Мэгги.
— Пожалуйста…
— В любом случае, я уеду отсюда прежде, чем вернутся Воан и Тесс.
— Ох, Мэгги! Кажется, я все испортил.
— Не беспокойся, — проговорила она, направляясь к двери. Перед тем, как сделать последний шаг, она остановилась. — Я умею хранить секреты. Можешь мне верить.
И она бросилась в свою комнату, не в силах ответить на добрую тысячу вопросов, теснившихся у нее в голове.
Дура, ругала себя Мэгги. Влюбленная дура. Так продолжалось довольно долго, пока она не решила, что нет смысла плакать над пролитым молоком. Да и какое значение имеет, лишилась она девственности или не лишилась? В конце концов она же берегла ее не для кого-то, а для Рейфа.
Около получаса простояв под душем, а потом, сидя у туалетного столика и глядя на себя в зеркало, Мэгги задавала себе один и тот же вопрос: «Почему я не плачу?» Однако ответ она, конечно, знала и решила не кривить душой.
— Потому что я ни о чем не жалею, — заявила она своему отражению. — Совсем ни о чем не жалею.
И это была правда. Грустно улыбаясь, Мэгги поздравила себя с тем, что не утратила способность отличать правду от лжи.
И все-таки было здорово!
Беда в том, что она все еще любит его и всегда будет любить, несмотря ни на что.
Стоя возле самой двери в гараже, Марк занимался тем, что встряхивал банку с краской, как вдруг учуял слабый розовый аромат. Он нахмурился и поглядел на банку. Насколько он помнил, в округе не было ни одного розового куста.
— Ну? — услыхал он голос за спиной. — Не хочешь ничего мне объяснить?
Марк обернулся. Она стояла перед ним в апельсиновом полупрозрачном платье в ацтекском стиле и, уперев руки в стройные бока, ждала ответа. Две огромные, почти белые розы прикрывали плечо и узенькую талию.
— Тамсин!..
Она холодно улыбнулась ему.
— Крыса!
Он поставил банку с краской на колесо и вышел из гаража, протягивая к ней руки.
— Что я сделал?
— Ты не обращал на меня внимания. Ты целый вечер не обращал на меня внимания.
— Неправда. Я пригласил тебя в…
— Аву! Ты пригласил Аву, — перебила она его. — И тебя интересовала только Ава.
Марк словно не слышал ее.