Бывшая в употреблении - Ульяна Громова

— Это подмакетник напал или небоскреб обрушился, — спросил пацан, взглядом указав на мою забинтованную руку.

— Ты у нас кто будешь после института? — прищурился от дыма и любопытства и просто пытаясь фокусировать взгляд на собеседнике.

— Городским архитектором.

— Занятно…

Я все-таки сумел выудить сотовый лапоть из кармана и понял, что ни одного номера такси в контактах не имею, и вообще у меня своя машина. Ткнул на аватар Кирилла, не взглянув на время. Он ответил практически сразу и даже бодрым голосом:

— Не доброе утро? — прозвучало подозрительно.

— А уже утро? — переспросил я и взглянул на Дениса. Он показал глазами на настенные часы — шесть двадцать пять. — Ничего себе…

— Ты нажрался, что ли?! Димон, ты, вообще где? Дома, я надеюсь?

— Надейся, — разрешил я щедро. — Я в центре, в каком-то баре…

— «Подкаблучник», — подсказал Денис, а я заржал как конь — это символично я забурился…

— Слыхал, Кир? Я подкаблучник!

— Кто бы сомневался… — ворчливо и сердито ответил друг. — Сиди там, подкаблучник, отвезу Илью в аэропорт и заберу тебя. Бар, надеюсь, еще не закрывается?

— Куда отвезешь? Не понял… А они с Катей что…

— Не пей больше и никуда не уходи, Димон. Через минут сорок буду, — перебил Кир и завершил вызов.

— Не понял… так они что… Ничего не понял…

Бар почти опустел, Денис больше не развлекал меня, да и я уже не мог ни о чем думать, кроме как о том, с чего бы Илье улетать. В пьяном мозге части пазла не складывались. Катюша работает в нашем театре костюмером, Илья тоже тут… был еще вечером. А теперь едет в аэропорт… Зачем? То есть — черт с ним… Но все-таки — зачем?..

Кир, показалось, приехал как-то слишком быстро. Вошел в бар и уселся на табурет рядом, немного побарабанил пальцами по стойке и хлопнул ладонью:

— Сколько должен? — адресовал вопрос и мне, и бармену одновременно.

— В расчете, — отмахнулся я, и Денис кивнул, подтверждая. — Отвези меня в гостиницу, — попросил друга.

— Поехали. — Я снова попытался встать, земля шаталась, как палуба в шторм, но друг своим телом подпер меня и перебросил мою руку через свое плечо. — Нормально ты наклевался… — пробубнил и вывел меня на свежий утренний воздух.

Я выпрямился, выкатив грудь колесом, вдохнул аромат цветущего мая и…

…очнулся только после обеда у Кирилла дома.

Сабина слышала, как муж уезжает, и когда ворота захлопнулись, поняла, что все время с той секунды, как Дима вошел в комнату переодеться, не дышала. От первого глубокого вздоха легкие закололо, а голова закружилась — наверное, она побила все рекорды ловцов жемчуга. Но с возвращением кислорода в грудь усилилась и дрожь. Ее трясло, как кошку-сфинкса в Антарктике.

Уснуть долго не решалась, хотя очень хотелось — все казалось, что Дима вот-вот вернется и сорвет на ней свою злость. Почему-то сегодня Сабине казалось, что он способен ударить. Когда она задержалась из-за Виктора до полуночи, он был зол, но совершенно так не пугал, как сейчас.

Сабина злилась на себя, что таскала с собой пустую упаковку — почему не выбросила сразу? В этом тоже виноват Дима — достал со своими замечаниями! Она вдруг вспомнила один случай, когда бросила на тротуар обертку от шоколадки, а Дима вернулся, подобрал и заставил донести ее до мусорки. Чертов чистоплюй! Она так привыкла уносить домой все эти фантики, чеки, которые зачем-то брала в продовольственных магазинах — ладно из бутика, те хоть могли подтвердить высокую стоимость ее шмоток — все эти стикеры с записками, что купить или успеть сделать, и прочий сор, что ее сумочка порой превращалась в мусорное ведро из-за того, что девушка забывала выкинуть все это, а на другой день добавлялись новые обертки, упаковки, салфетки… Это привитая мужем привычка в итоге сыграла с ней плохую шутку.

Как же Сабина злилась на Диму и оправдывала себя тем, что сто раз говорила о нежелании иметь детей в обозримом будущем, но разве он что-то хотел слышать? Можно подумать для него это такая новость, или она ему что-то обещала… Что он там себе надумал?! И чем она виновата, что он строит воздушные замки на фундаменте их еще таких непрочных отношений?! Всего полгода как поженились! Она еще молода! И это он хотел на ней жениться, а она лишь уступила ему, повелась на то, что он взрослый и опытный, красивый, любовался ею, хотел ее и трахал чуть не за каждым поворотом так умопомрачительно! Но самое главное — он забрал ее из маленькой обшарпанной комнатки в общаге кулька, которую она приватизировала просто чудом! Она бежала из нее в этот дом со всех ног, прихватив лишь документы и кое-что из новых шмоток и косметики!

А теперь этот дом превратился в стройку.

Что взять с Димы? Строитель…

Все эти мысли драли мозг Сабины и не давали уснуть. Она уже и не понимала, от чего ее трясет — от злости на Диму или от страха, что он вот-вот вернется?

Но его не было уже долго. И девушку все-таки сморило. Она уснула, а когда очнулась рано утром от тревожного сновидения, было еще очень рано — всего пять утра. Димы все еще не было, сон, навеянный стрессом, от него не избавил — девушку уже не трясло, но состояние, в котором она пребывала, напоминало готовность взвиться на месте и сорваться в паническое бегство от любого неосторожного шороха, звука, движения…

Сабина встала с кровати, сразу, игнорируя душ и завтрак, бросилась в гардеробную и достала с антресолей тяжелый чемодан на колесиках.

Завтра они отправляются на гастроли. Она соберет вещи и, пока Дима не вернулся, уедет в гостиницу. А за десять дней ее турне он успокоится.

* * *

Открыл глаза, перевернулся на спину и, закинув руки под голову, разглядывал комнату — вставать не хотелось. За закрытой дверью было слышно, как что-то лопочет малышка Кирилла, его голос — непривычно теплый, наполненный безграничной любовью к дочери — звучал, как бас на фоне нежной флейты. Пахло чем-то сдобным и горячим молоком, а еще супом и котлетами. Удивительно, но все эти разноплановые ароматы мешались в одну аппетитную, до обильной слюны, партитуру вкусов. Эти голоса и запахи, уют маленькой комнаты к квартире друга — все в душе мурчало. Но больше всего учащенным сердцебиением отзывалось знание, что это когда-то была комната Кати. И ее приготовили к ее приезду.

Но Катюши здесь не было. Зато раздетый до трусов на ее кровати лежал я. Одна только мысль, что могло бы…

Я затряс головой, вытряхивая из нее мысли об однокласснице, потому что утренний стояк внезапно окреп. Хотел Катю, как никогда и никого. Меня разламывало на половинки, как сухую краюху, от одного ее имени, от малейшей думы о ней. Я так жену не хотел, как ее, так не чувствовал, трахая Сабину, как чувствовал Катю, даже не трахая, а лишь мечтая об этом.