Когда Боги улыбаются - Анна Велес

ли в комнате люди, прежде, чем мы в помещение заходили. Она могла чувствовать, где находится та или иная вещь. Интуитивно могла оценить возраст и ценность артефакта.

— В общем-то, на это способна даже самая слабая ведьма, — деловито сообщила настоятелю Елена. — Да и не только ведьма. Просто есть люди с такими способностями. Ну, да ладно. Оставим это. В целом картина понятна. А как же ваш союз распался?

— Ты точно не белая и не пушистая, — Егор заставил себя улыбнуться. — Это не самая любимая мною часть истории, — он помолчал.

— У меня такое чувство, что тебе сейчас просто необходима сигарета, — в принципе, хозяйка Бюро ему сочувствовала и старалась как-то отвлечь настоятеля, дать ему чуть больше времени, чтобы собраться.

— Я бросил, — он мимолетно улыбнулся, благодаря ее за терпение. — В общем так. Обычно мы встречались с ней у нее на квартире. В тот вечер я приехал часам к семи. Альбина уже была здорово пьяна. За время нашего знакомства я еще ни разу не видел ее в таком состоянии. Она заявила, что у нее праздник. Типа второй день рождения.

— Она точно так сказала? — Елена вернулась на свое место, опять усевшись на край его кровати. — Или это просто образное выражение.

— Боюсь, что нет, — нахмурился настоятель и робко протянул ей свою ладонь. — Никаких образов. Сплошная конкретика. … Так вот, — он явно был рад, когда Елена вложила свою ладонь в его. — Честно, я тогда собирался уходить. Мне ее было по количеству выпитого уже не догнать. И видеть ее такой не слишком-то нравилось. Она была… на истерике. И когда Альбина поняла, что я собираюсь уходить, она набросилась на меня с довольно странными упреками. Почему меня нельзя привязать к себе, почему у нее ощущение, что я принадлежу кому-то или чему-то другому.

— Хороший вопрос, — отметила чуть иронично хозяйка Бюро. — Особенно для тех, кто не в курсе твоего Предназначения.

— Да, — тон Егора стал чуть суше. — Только я и не собирался ее посвящать в подробности. Я решил отвлечь ее. Спросил, с чего это второй день рождения. Альбина разозлилась. И выпила еще. Она говорила что-то о странном притяжении. Будто во мне есть нечто. Некий запах или вкус чего-то большего. Знакомый ей вкус.

— Ой-ой! — прокомментировала Елена и машинально сжала его руку. — Почему мне кажется, что все очень плохо?

— Так и есть, — настоятель вдохнул, тяжело и грустно. — В общем, я тогда тоже напрягся. Стал ее успокаивать. …Еще подпоил. Напомнил про праздник. Сказал, какая она замечательная и стопроцентно заслуживает двойных именин. Она взбеленилась еще больше, думая, что я над ней издеваюсь. И выдала странную историю. В детстве, когда Альбине было лет шесть, она чем-то сильно заболела. Сама не помнит. Ее таскали по врачам, лечили, к бабкам водили. Но становилось только хуже. И тогда кто-то, она не помнит этого человека. Знает, что он старик. Или таким ей казался. Дал ей напиться. Просто воды. И она не только выздоровела. Она обрела и свои способности. И с тех пор она хочет еще.

— И сил, и способностей, и молодости, и здоровья, — устало закончила за него ведьма. — Обычная история. И как всегда она хочет все, и чтобы ей ничего за это не было. С Альбиной-то все понятно. А вот с этим ее выздоровлением слишком много вопросов. Я надеюсь, ты применил в должной мере свои таланты инквизитора, чтобы выудить из нее по максимуму.

— Пожалуйста, — Егор подался вперед. — Не надо быть жестокой!

Елена еще раз тяжко вздохнула.

— Да это не жестокость, милый, — не удержавшись, она провела свободной рукой по его щеке. — Это реализм. Послушай… Я слишком давно живу по законам Предназначения. Это только в сказках все круто. Объявил Иван-Царевич, что собрался на подвиг, и легла перед ним дорожка красная, и кинулись все магические существа ему помогать. А он только идет, да собирает то, что само в руки падает. И царевну, и полцарства в придачу. В жизни все намного хуже. Не получится чистеньким выйти. Не выполнить Предназначения, пока по самые не балуй в говне не искупаешься. И заметь, Судьбе на твои эмоции и чувства наплевать. Важен результат. Да, ты наверняка тогда напоил девчонку до беспамятства, ты вытряс из нее все, что мог. Потому что от этого зависела безопасность чаши. И вчера ночью ты практически не думал о своей собственной жизни, ты лишь радовался, что перепрятал чашу. Так что… Извини.

Он нежно прижимал ее ладонь к своей щеке.

— Знаю, что ты права, — после недолгой паузы, сказа настоятель. — Но это не значит, что мне от этого легче.

— Да, ладно, — ведьма усмехнулась. — В принципе, с учетом твоего нынешнего местонахождения и событий прошлой ночи, вы квиты. Если подумаешь, это тебя несколько успокоит. Но… давай вернемся к делу. Так что?

— Ты и сама все уже поняла, — он откинулся обратно на подушки, очередной раз морщась от боли, ее рука вернулась на покрывало. — Конечно, она описала чашу. Ее-то она запомнила отлично. И конечно, это не просто чашка.

— И даже не просто чашка с Тайной Вечери, — не удержалась Елена от очередной усмешки. — Что она еще рассказывала? Хоть какие-то детали того дня.

— Только помнит, что ее везла мать, — по ходу анализируя данные, продолжил Егор. — В машине. От города некоторое время. Рядом была река. Они остановились где-то на дороге. Рядом был забор. Потом в машину, к ней, на заднее сиденье, сел этот старик. Она помнит, что он был в рясе. И он поднес ей чашу.

— Ну, ваш монастырь подходит под описание, — подумав, признала ведьма. — Как и штук двадцать других. Но конечно, она помнит, что это было недалеко от Новгорода.

— Нет, — живо возразил монах, видимо, сумев, наконец, справиться со своими переживаниями. — Они жили во Пскове. Уже после этого. Она была слишком маленькой и прежнего города проживания не помнит. А мать ей ничего не рассказывала. Да и умерла мать рано.

— Ясно, — сделав свои выводы, Елена кивнула головой. — Как я понимаю, девочка наша подалась учиться, чтобы поднабрать больше сведений о чаше. Все же твой артефакт не единственный. Ей нужно было время и знания, чтобы опознать ту, которую она видела и держала в руках. Все логично складывается.