Сказки Дальних стран - Александр Асмолов

– Не сочтите за оскорбление – войти, – извиняясь, поклонился гостям нищий. – Я всю жизнь честно выполнял волю деда, передавшего мне книгу и наказ мудреца. Денег не скопил и дом не построил, но всегда был честен перед своим долгом.

– О, не стоит извиняться, уважаемый, – успокоил его Мишари. – Поэт богат стихами, философ – мыслями, а бедняк – свободой.

– Хорошо сказано, добрый человек, – нищий склонился и приподнял край обрывка грязной ткани, служившей, очевидно, дверью в этом убогом жилище. – Прошу…

Смутные подозрения гостей об убранстве лачуги оправдались. Не зря ветерок свободно поигрывал подобием двери. Тут нечего было охранять, разве что старый сундук с витиеватой резьбой по дереву. Впрочем, отсутствие замка или каких-то видимых запоров говорило о том, что ничего ценного там нет.

Хозяин откуда-то извлек чистые коврики и постелил гостям, жестом приглашая сесть. Сам же устроился напротив. Песок, устилавший все скудное жилище был чистым и прохладным. После жаркого вездесущего солнца это было приятно. Стараясь не обидеть поэта, оба азиата уселись посередине хижины, украдкой поглядывая по сторонам. Впрочем, кроме странного сундука в углу, был небольшой топчан, очевидно, служивший кроватью, да букет фиалок рядом. Цветы были свежими, еще утром они росли среди собратьев. Здесь явно жил поэт и романтик.

От этих мыслей гостей отвлек голос хозяина:

– Не буду тратить вашего времени понапрасну, уважаемые.

И он быстрым ловким движением начертил на песке перед собой замысловатый рисунок. Он состоял из нескольких длинных изогнутых линий, коротких прямых черточек и точек. Одновременно это напоминало и какой-то цветок, и диковинного животного, и замысловатый орнамент. Разглядывая изображение на песке, гости с удивлением заметили, что оно стало светиться изнутри. Постепенно убогая лачуга наполнилась ровным неярким светом, словно ночью взошла полная луна. Затем песчинки на рисунке зашевелились и начали скатываться в стороны. Вместо них снизу появился полупрозрачный купол. Свет шел изнутри. Зрелище было столь неожиданным, сколь и завораживающим. Даже мышонок притих, приподнявшись на задние лапки, чтобы все получше разглядеть.

Хозяин хижины положил ладонь на купол и что-то зашептал. Свет померк, и купол раскрылся. Нищий с большой осторожностью достал изнутри полупрозрачного хранилища старую потрепанную книгу. На его лице было написано блаженство. Да и гости почувствовали удивительный прилив тепла и какой-то умиротворенности. На душе было спокойно и хорошо.

Поэт расстегнул застежку кожаного переплета фолианта и бережно открыл на странице с изображением шкатулки, точь-в-точь похожей на ту, что была в холщовом мешке у Мишари. Оба путника так и ахнули, поняв, что ситуация, в которой они оказались, была описана в этой древней книге много-много лет назад. Либо кто-то все предвидел, и так должно было случиться, либо таково свойство шкатулки, и так могло случиться при определенном стечении обстоятельств. Так или иначе, но нищий оказался хранителем предсказания, записанного кем-то в фолианте.

– Сейчас я прочту вам эту фразу, – тихо и торжественно произнес поэт. – Но что с этим делать, я не знаю. Миссия, возложенная на мой род, состоит только в этом. Как вам поступать далее – мне неведомо. Слушайте же:

Оба гостя недоумевая переглянулись и посмотрели на хозяина, но тот только развел руками. Помедлив, поэт аккуратно закрыл фолиант и положил обратно в полупрозрачный купол. В абсолютной тишине все повторилось в обратном порядке. Как завороженные, гости смотрели за этим процессом, пока песок вновь не разровнялся на том месте, куда скрылось загадочное хранилище со старинной книгой.

– А сундук для отвода глаз? – неожиданно проговорил Мишари.

– Да, – кивнул нищий. – Даже в мое убогое жилище заглядывают нескромные посетители. Эта книга не должна попасть в чужие руки.

– Нелегкая доля выпала вашему роду, – осторожно заметил Сонар.

– Ну что вы! – отмахнулся хозяин. – Почетнее миссии, чем хранить тайные знания, трудно себе представить.

С ним никто не стал спорить, потому что произнесенная фраза, действительно, звучала, как загадка, и каждый пытался ее разгадать. Первым нарушил молчание Малёк:

– По части сновидений у нас главный Ме́ня.

– Ой! – поэт застыл от удивления. – Говорящий грызун!

– Только не падай в обморок, – как можно спокойнее пропищал мышонок. – Лучше расскажи, как незаметно пробраться во дворец.

– Я сплю? – хозяин лачуги потеребил свой нос, чтобы проснуться.

– Ты потом подумаешь над этим, уважаемый, – хихикнул серый пройдоха. – А сейчас ответь-ка на мой вопрос.

– У нас д-д-два д-д-дворца, – заикаясь, произнес поэт. – Од-д-динаковых. Од-д-дин – на Кай, д-д-другой – на Тай.

– Боюсь, друзья мои, – вмешался молчавший до этого Сонар, – от него мы сейчас большего не добьемся. – Он ласково посмотрел на хозяина и часто заморгал. – Не бойся, миленький. Это пройдет… Скорее всего нам оба эти дворца не подходят, нужен какой-то особенный и, скорее всего, очень древний.

Все испытующе посмотрели на заикающегося, а тот вдруг выпалил:

– Тогда вам – в дворец Змеи.

– Змеи? – переспросил удивленный Мишари.

– А вот это в точку, друзья мои! – воскликнул Сонар. – На востоке змея, кусающая себя за хвост, – это древний символ, обозначающий бесконечное время.

– А свои-чужие? – пискнул мышонок.

– Тут я что-то ничего не понял.

– Давайте-ка сначала проберемся в этот дворец Змеи, а там видно будет, – мудро заметил Сонар.

– Я провожу вас, – хозяин лачуги уже говорил без заикания. – Только будет безопаснее, если вы станете на время такими же попрошайками, вроде меня. Вы не поверите, как доверчивы люди и особенно стражники к нищим.

Оба азиата переглянулись и покорно вздохнули. Кем им только ни приходилось быть в последнее время. Впрочем, на то и приключения Дальних дорог.

Вскоре уже трое нищих медленно продвигались по улицам богатого города. На них никто не обращал особого внимания: ведь чем богаче храм, тем больше на его ступеньках попрошаек. Они прошли длинными извилистыми улочками к большому старинному дворцу на вершине холма, вокруг которого суетилось немало народу и по брусчатке катились красивые экипажи.

– Здравствуй, уважаемый, – подобострастно приветствовал одного из стражников у входа на дворцовую площадь хозяин лачуги, шедший впереди. – Да продлятся дни твои, а дом будет полной чашей.