Грация и Фурия - Трейси Бэнгхарт

Невдалеке на вертеле готовился здоровенный кабан; жир с шипением стекал в пламя. От запаха жарившегося мяса рот наполнялся слюной, но сейчас было лишь время обеда, а кабан будет готов только к ужину.

Рядом, всего лишь в нескольких футах, стонала Тремор – женщина из охотничьего отряда, который добыл борова. Ее рука была распорота острым клыком кабана, и Миррор зашивала рану. При каждом уколе иглы Тремор вздрагивала, и стежки получались неровными, неаккуратными. Мало того, края уже сшитой раны сходились не полностью, а значит, туда могла попасть инфекция, и мазь потом мало чем помогла бы.

Тремор снова застонала. Лицо Миррор побелело даже под веснушками. Серина больше не смогла сдерживаться, сунула остаток булочки Якане и подошла к группе женщин, окруживших раненую.

– Отдай иглу мне, – велела она Миррор. – Ты искалечишь ей руку.

Миррор подняла взгляд.

– С чего ты взяла? Я все делаю, как надо.

Серина вырвала у нее из пальцев иглу.

– Нет, не как надо. Отойди. У меня получится лучше.

По крайней мере, она так думала. Если бы речь шла о ткани и нитях для вышивания, она была бы уверена, но штопать человеческую плоть ей прежде не приходилось.

Серина вгляделась в посеревшее от боли лицо женщины с покалеченной рукой.

– Ну что, Тремор, – сказала она, придав голосу успокаивающие нотки, – давай-ка я тебя быстро заштопаю. Не возражаешь?

– Давай, – прохрипела Тремор. – Только побыстрее.

Серина кивнула. Миррор неохотно отошла, губы ее сжались в ниточку. Серина сосредоточилась на ране. Рана была тщательно промыта, но из нее все еще сочилась кровь. Она была зашита примерно на треть, но весьма небрежно и неумело. Серина начала с того конца, где кожа уже была стянута нитками, добавляя стежок за стежком там, где кожа расходилась. Вскоре она забыла обо всем: кожа женщины превратилась для нее в ткань, суровые нитки стали нитями для вышивания, руки стали двигаться сами собой, накладывая стежок за стежком. Через считаные минуты рана Тремор оказалась стянута аккуратным швом. Серина сунула палец в горшочек с целебной мазью и провела по заштопанной ране.

– Ну вот и все, – сообщила она. – Дело сделано.

Раненая взглянула на свою руку и с удивлением проговорила:

– Быстро у тебя получилось.

Эмбер похлопала Серину по плечу. Эмбер недавно подстригла свои ярко-рыжие волосы и теперь выглядела особенно воинственно.

– Отличная работа, Грация.

Предплечье Серины сжала своей рукой Миррор.

– Ты была права. У тебя здорово вышло. В следующий раз, если потребуется зашить рану, пошлю за тобой.

Серина поднялась на ноги и впервые обратила внимание на то, что руки ее покрыты кровью. По шее стекал пот, пальцы дрожали. Она заспешила к тоннелю. Снаружи на нее навалился послеполуденный жар. Она принялась мыть руки в тоненьком ручейке, что питал апельсиновые деревья. Она терла руки снова и снова и продолжала даже после того, как отмыла самые маленькие пятна крови.

Только что она заштопала живую ткань, не задумываясь. Во что же она здесь превратилась всего лишь за несколько недель? Ее учили быть Грацией, но здесь она дралась, вместо того чтобы танцевать, готовила пищу, вместо того чтобы играть на арфе, и пыталась стать полезной команде, вместо того чтобы ублажать Наследника. За спиной со стороны выхода из пещеры послышались шаги. Рядом остановилась Якана.

– Эмбер велела нам идти на тренировку.

Молча Серина последовала за низкорослой девушкой по тропинке между низенькими деревцами. Вскоре они добрались до тренировочной площадки. Здесь уже упражнялись Джиа, Оракл и еще несколько девушек.

– Грация, давай сюда! – распорядилась Оракл, указывая в центр круга.

Серина подошла к Оракл. Та неотрывно глядела девушке в глаза. Глаза Серины расширились.

– Я полагала, что буду драться… – начала она.

– Сегодня ты будешь драться со мной, – прервала ее Оракл.

Если верить тому, что говорят об Оракл, то выходит, что она, просто взглянув на тебя, знает, о чем ты думаешь и какое следующее движение совершишь. Значит, Оракл точно знает, что Серина сейчас всей душой жаждет бежать отсюда без оглядки.

Но Серина уже уяснила, что бегство проблем не решает. Во всяком случае, не здесь.

Серина подняла кулаки.

Оракл саданула ее в живот даже прежде, чем Серина поняла, что бой начат. Серина охнула. Перенеся вес тела на переднюю часть стопы, она сделала шажок в сторону и удачно избежала следующего удара Оракл. Серина наклонила голову, развернулась всем телом в сторону и нанесла свой удар. Почувствовала, что куда-то попала. Оракл, наклонившись, попыталась ухватить Серину за ноги, но та отпрыгнула назад. Крутанулась в сторону и, используя силу инерции, обеими руками пихнула Оракл. Движение было неуклюжим, но Оракл, не ожидая такого, отлетела на несколько шагов назад, хотя и не упала.

Серина, воспользовавшись секундным преимуществом, нанесла отменный удар Оракл в живот. Затем опять пихнула ее обеими руками. Оракл, отлетев опять на несколько шагов, налетела на одну из зрительниц и теперь упала, но прежде, чем Серина настигла ее, приподнялась и схватила девушку обеими руками за пояс. Обе они упали на землю и лишь благодаря удачному стечению обстоятельств избежали удара головой о вулканические камни, которыми был обнесен периметр бойцовского круга. Серина уставилась на небо, ожидая, когда в легкие вернется воздух. Оракл поднялась, потирая локоть.

– Совсем неплохо, Грация, – похвалила она, но голос ее говорил, что она скорее опечалена, чем впечатлена. – Толкание вполне может войти в твой арсенал как элемент неожиданности, но не используй его слишком часто.

Серина тоже медленно поднялась на ноги. Отдышавшись, через минуту обронила:

– Я это запомню.

– Тренируй ноги, ноги – прежде всего. Наработанные в танцах навыки тебе, конечно, помогают, но двигаешься ты слишком медленно. Работай над скоростью, над реакцией.

Оракл отвернулась, переключив свое внимание на других женщин-бойцов.

– Почему мы подчиняемся? – задала вопрос Серина. Вопрос, который крутился у нее в голове с самой первой ночи, проведенной на острове. – Почему позволяем охранникам стравливать нас друг с другом? Почему все вместе не скажем им «нет»?

Оракл схватила Серину за руку.

– Пошли, – приказала она, почти таща ее прочь от бойцовского круга.

Несколько минут она шли молча, и когда чахлые деревца скрыли их от взглядов и ушей остальных девушек, Оракл обратила взор на Серину.

– Никогда не говори об отказе драться. Ты слышишь меня? Никогда!

Глаза Серины расширились.

– Я не понимаю.

На скулах Оракл заходили желваки, ее слепой глаз цвета молока, казалось, вспыхнул. Некоторое время она молча смотрела на Серину и наконец с расстановкой произнесла: