Туман над Фудзи - Елена Ронина

– Заметь, не на каникулы, а просто от щедрот. На каникулы могу выбрать что хочу.

Матвей слегка напрягся от таких словесных выпадов. Что ей от него нужно? Он даже попытался ускорить шаг. Сколько, в конце концов, можно все это терпеть?

– Я тебя напугала? Ладно, не напрягайся. Это у меня с нервами не все в порядке. Заносит иногда. Да не бойся, я не опасная. Ты где учишься?

– В «Стали и сплавов».

– Странный выбор.

– Почему странный? У меня отец этот институт оканчивал, сейчас инженером работает в одном закрытом институте. Там база техническая хорошая.

– Так если тебе что-то конкретно техническое хотелось, так и шел бы в МИФИ.

– Слушай, а с чего тебе кажется, что ты все знаешь?

– Нет, я не знаю. – Марго вдруг остановилась, и в ее глазах даже появилось подобие испуга. – Нет, что ты? Это я просто так, совет хотела дать. Дурацкий, наверное. Просто для всяких там технарей, инженеров МИФИ совершенно другие двери открывает. Я оканчиваю Бауманский в этом году, буду программистом. Ну, это так. Может, еще и не буду. Как знать. Но это не важно. Я просто тебя старше, вот и высказываю свою точку зрения.

– Насколько же ты меня старше? Года на два?

– Ну да. Но я столько видела! Точно совет могу дать. Никогда не знаешь, как жизнь повернется, какой кошмар тебя ждет. И нужно быть готовым, понимаешь, нужно быть сильным. Я испытала, потому и говорю.

– Ну и что? Ты сильная?

– А еще не знаю. Пока еще не поняла. Может быть, эта поездка покажет.

Подала голос Яна:

– Давайте немного поговорим. Мы с вами уже вошли на территорию кладбища. И это одно из самых старых кладбищ Японии. Вообще у японцев удивительное отношение к старикам, к старости, к смерти. Они совершенно не боятся умирать. Это просто путь. Путь каждого человека. Это кладбище основал монах Кукай в восьмом веке. Очень известный персонаж, я вам доложу, основатель буддийской школы Сингон. Я вам сначала прочту стихотворение по-японски, потом переведу. Это стихотворение знает каждый японец. Особенно первые строчки. Ну, как наше «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя».

Группа тут же подхватила:

– То как зверь она завоет, то заплачет как дитя.

А дальше Яна красиво заговорила по-японски. Какой все же странный и самобытный язык. Совсем непохож на европейские языки:

– Прямо как у нас. Выпьем с горя, где же кружка, сердцу станет веселей… – Инесса не преминула подвести базу.

Яна расхохоталась:

– Ну, примерно. Итак, Кукай. За бесчисленные заслуги император Дайго присудил Кукаю титул Кобо Дайси. И сейчас уже не все помнят имя Кукай, но Кобо Дайси знают все. Так вот, про старость. Только в старости у японца начинается путь радости.

– Ничего себе. Хороша радость.

– Да-да, на это есть причины. Я вам уже говорила о Кайбара Экикэн. У него есть очень известный трактат «Поучение в радости» («Раккун»). Кстати, он писал очень просто, понятно, никаких особых философствований. Я его читала сама с большим интересом. Главная цель его трактатов – научить человека радоваться жизни в преклонном возрасте. Правда, он писал для мужчин. Спишем это на семнадцатый век. Итак, три радости, которые нам дарованы небом, это: радость родиться человеком, а не, к примеру букашкой, радость родиться мужчиной, радость долгой жизни. Последнее, как считал Экикэн, зависит только от нас. Долгая и красивая жизнь. И на его взгляд, все просто – любуйся природой и читай мудрые книги. В связи с этим книг у «радостного старика» должно быть как можно больше, они – показатель настоящего богатства. Мне нравится выражение философа: «Если посчастливилось собрать много книг на полке, то как можно назвать тебя бедняком?» Есть еще один древний философ. Бо Цзюйи, который говорил: «Продление своих лет – искусство. Если сердце покойно, то и годы длинны».

– Господи, когда они только радуются, они же работают до последнего дня.

– Да, сейчас есть такие перегибы, это правда. Но японцы же долго живут. Некоторые до ста лет. А раньше они отходили от дел в возрасте шестидесяти лет, некоторые правители – сознательно значительно раньше, именно чтобы стать радостным стариком. И пройти свой самый лучший отрезок жизни, свой радостный путь.

– На кладбище.

– Именно так.

– Так у них наверняка пенсии позволяют! – Инесса вставила свои пять копеек.

– Радость и деньги для японцев не одно и то же. Они могут находить счастье только в лицезрении природы. Глаза – это самое важное для японцев. Именно поэтому они все и в очках. Постоянно всматриваются. Да. – Яна остановилась. – А вы знаете, что у японцев выражение «сузить глаза» обозначает радость. А «раскрыть глаза» – гнев? У нас ведь по-другому. Мы говорим «его глаза сузились от ярости». Мы видим разное. Это идет от нашей географии. Они умеют видеть просто дерево, а на дереве просто лист. Могут на этом сосредоточиться и быть счастливыми. Могут просто смотреть на тень.

– Ненормальные.

– Счастливые, – парировала Яна.

– Все относительно, – это уже сказал Николай.

– Соглашусь, – поддержал Вадим.

– И я с вами, – Яна опять же улыбнулась. Какая она все же позитивная!

– Здесь покоиться очень почетно. Почему? Когда придет Будда, он придет именно сюда, очень важно встретиться с ним первым. Здесь хоронили людей много веков подряд. Сами видите, одни могилы очень старые, а другие практически современные. Некоторые японские компании закупают тут места для своих сотрудников. Нет, конечно же, людей здесь не хоронят, но хоронят их души, что значительно важнее. Будда же с душами будет встречаться.

– А откуда известно, что Будда придет именно сюда?

– Это известно совершенно точно. В этом сомнений нет. И здесь есть один товарищ, который его тут двести лет поджидает. Кобо Дайси. Да-да!

– То есть поджидает?

– Ну, вот сидит двести лет, молится.

– Где?

– Так прямо здесь. Сейчас мы с вами дойдем до храма, и я вам покажу дверь, за которой он сидит. Монахи его регулярно кормят.

– И он ест?

– Конечно. Иначе зачем монахам оставлять ему еду?

– А что говорят монахи? Они с ним разговаривают?

– Монахи ничего не говорят и никогда не скажут. Но каждый день есть специальная церемония, когда один из них отправляется к Кобо Дайси с подносом еды.