Закон обратного волшебства - Татьяна Устинова

Ей не хватит на Крит, даже если она перейдет накруглосуточный режим работы. У нее на руках Виктор и его мама, и хозяйство, иона даже никогда не может «вытащить» Виктора в кино!

Вот почему одним все, а другим ничего?

Как это так получается?!

Анфиса — дурочка! — скрывала от всех свои деньги, наряды, идаже свою английскую машину, и старалась оставлять ее обязательно где-нибудьдалеко от аптеки, но, конечно же, все знали. Заведующая однажды даже инструктажпровела, как следует обращаться с Анфисой, у которой в аварии погибли родители.Она тогда только-только пришла на работу, и заведующая очень ей сочувствовала.Она знала Анфисину мать, которая работала в аптеке на Садовой, и закончила тотже самый фармацевтический факультет мединститута, что и Варвара Алексеевна.Знала, что Анфисин отец из научных сотрудников среднего звенапотихоньку-полегоньку вышел в миллионеры, а мать даже и после этого не бросиласвою аптеку, хотя в ее работе уже не было никакой необходимости.

Анфиса тогда заканчивала тот же самый фармфакультет, кудапоступила по настоянию родителей, потому что, как трогательно рассказывалазаведующая, отец намертво встал и сказал, что «ни в журналистки, ни в артистки,ни в певицы» дочь не пустит.

Как хочешь, будто бы объявил он дочери, а позориться я тебене дам. Там и без нас есть кому позориться.

— Вот какие молодцы люди, — с сердцем сказала тогдазаведующая, — вот как надо самим жить и детей воспитывать! Тогда бы и к богатымпо-другому относились! Поэтому, девушки, с Анфисой поосторожней. Не хочет она,чтобы мы знали, — и не приставайте к ней! Так что теперь две миллионерши у нас— Ковалева и Коржикова.

К Анфисе никто и не приставал, кроме, может, Лиды, котораявсе делала какие-то намеки — из-за зависти. А Наталья — нет, не завидовала.

Наталья с Анфисой дружила и однажды в программе «Дачники»видела ее бабушку и бабушкин дом. Маша Шахова в клетчатом шарфике гуляла попарку, трогала рукой стволы берез, рассуждала о вечном, и на заднем плане междуоблетевшими деревьями проглядывала беседка, а за ней река — свинцовая, осенняя,холодная. Наталья, чуть не уткнувшись носом в экран, все рассматривала ирассматривала подробности, и грустно думала о том, что у нее нет и никогда небудет таких корней, и Маша Шахова никогда не приедет в ее малогабаритнуюквартирку, где ее родители и она сама прожили всю свою жизнь!

Кроме того, Наталья даже не подозревала, что дома изпрограммы «Дачники» бывают у обычных людей, а не у Аллы Пугачевой, к примеру!Анфиса оказалась удручающе нормальным человеком и Наталье было легко с нейдружить.

Может, они когда-нибудь и в кино сходят, а потом Анфисаподвезет ее домой на своей шикарной машине! Виктор увидит ее в окно и станетревновать, спрашивать, что это, мол, такое, кто это, мол, тебя катает, а она низа что не признается — пусть помучается, очень даже хорошо!

В таких успокоительных и теплых мечтаниях Наталья доехала доаптеки и обнаружила там некоторую сумятицу и неразбериху — второй день подряд!

В зале еще никого не было, даже аптечные старики пока неприходили за своей таблетированной валерианой, зато была Нина со своим пластмассовымведром, Лида с сонным выражением на лице, Анфиса Коржикова и вчерашний молодчикс разорванной щекой.

Щека у него была нездорово красной, но вместо марлевойнашлепки заклеена тонкой полоской пластыря.

Анфиса сердилась — издали было видно, как сердится, — амолодчик что-то очень активно ей втолковывал.

— Опять приперся, — сказала ей на ухо Лида, зачем-топереставлявшая флаконы в шкафчике с шампунями, — видно, клюнул на скромницунашу!..

Наталья дернула плечом и секунду соображала, подойти к нимили нет. Подходить было незачем. Не подходить значило пропустить что-тоинтересное.

И она подошла.

— Привет.

Анфиса оглянулась, полыхнула сердитыми глазами и вдругсхватила Наталью за руку.

— Ну вот, вот, — заговорила она. — Вот и Наталья вам скажет,какие это глупости все!

— Что такое? Какие глупости?

— Здрасти, — сказал Наталье молодчик. — Меня Илья зовут.Решетников Илья. А вас?

Наталья вдруг смутилась. Редко кто спрашивал, как ее зовут.

— Наталья меня зовут. Наталья Завьялова. А что случилось?

— А я это… — сказал Решетников Илья, — на прием вчера… Вотона мне карточку дала, этого, как его…

— Соломона Израилевича нашего, — подсказала Анфисараздраженно и ткнула пальцем в монументальный пиджак, словно хотела егопросверлить. — Вчера он упал, — пояснила она, будто Наталья не знала илизабыла, — как вы сказали?.. А, да. Мордой в забор. А сегодня у него грандиознаяидея на почве падения созрела!

— Какая идея? — спросила Наталья. На самом деле происходилочто-то интересное.

— Да ладно, девушка, ну что вы шумите?

— Я не шумлю. — Анфиса начала все сначала. — Вчера он упалмордой в забор, и я ему дала телефон нашего Соломона Израилевича. Он вчера же кнему побежал, правильно я понимаю?

— Ну да, — согласился Илья Решетников и неприязненно потянулиз рукава пиджака манжету, словно она ему мешала. — Я к нему пошел, а то,думаю, правда в другой раз меня кто-нибудь… того… уконтрапупит!

— Что сделает?!

— Уконтрапупит. А что?

Анфиса посмотрела на Наталью, ища у нее поддержки, и Лидаперестала переставлять флаконы в шкафчике.

— Ничего. Дальше что? Зачем вы сегодня пришли?! Вырассказывайте, выкладывайте, вот Наталье расскажите!..

— Так этот ваш Израилевич анализы сделал. Кровь там взял и…

— И, видимо, мочу, любезно продолжала Анфиса. — Вы хотитепосвятить нас в ваш анализ мочи?

Тут Илья Решетников смутился почти до слез.

— Да не, не то я хотел!.. Просто… можно мне с вамипоговорить?

— Да вы уже говорите!

— Так проблемы у меня! Иди, может, этого… кофе? Вот тутрядом…

— Господи, какой еще кофе?! У нас рабочий день начинается!

— Уже давно начался, — заявила Лида, и все трое уставилисьна нее. Она прошла, покачивая бедрами, как роковая соблазнительница из немецкойкинокартины времен вермахта, и зачем-то пощупала кожистый лист фикуса, которыйтолько вчера протирала Нина.

— А и правда, — вдруг нашлась Наталья, — пойдемте на кухню,кофе попьем! У меня булка есть! А то я утром даже и не позавтракала!

Илья Решетников при упоминании о булке очень оживился ивыразил немедленную готовность идти на кухню и пить кофе.