Ну, здравствуй, перестройка! - Дмитрий Валерьевич Иванов

Нихрена не из Тамбова, и не из Кологрива, но поправлять сейчас нет смысла, окружающим нет никакого дела до этого.

— А почему комитет комсомола не в курсе? — идёт пятнами Санька.

— Это поручение обкома КПСС, и почему до вас не довели это поручение я сегодня или завтра выясню в комитете комсомола вашего района, — веско говорит Сергей и завершает свою обличительно-оправдательную речь: — Для награждения знаком ВЛКСМ и почетной грамотой приглашаю Фаранову Алёну, ученицу десятого класса.

Алена выплыла в своём узкой юбке, заставив уже восхищённо ухнуть мальчишек, а троица сзади высказала своё мнение нецензурно, но тоже в высшей мере одобрительно.

После собрания я вместе с новым комсоргом школы провожал инструктора до знакомой «Волги».

— Андрюшина «Волга»? — кивнул головой я на машину.

— Андрей Павловича, — грустно сказал Сергей, не желающий отрывать взор от Алёны.

— А, может, ко мне в гости зайдёте? — робко спросила у нас обоих новоиспечённый комсорг, при этом глядя почему-то в пол.

— Мне ещё ночевать надо устроиться, завтра отчётно-выборное собрание у вас в районе, — огорчённо ответил Сергей.

— У меня можно заночевать. Мои по путёвке уехали в ГДР, я один живу щас. Только решай резче! Мне корову доить надо скоро будет. — неожиданно для себя предлагаю я.

Хрен его знает, чего я такой добрый, может это судьба у них, и мне за это зачтётся на том свете потом, ну … или в другой жизни.

— Да! — быстро сказал ликующим тоном Сергей. — На машине доедем, садитесь!

Аленку я выпер из своего дома уже затемно, она всё не хотела уходить, слушая рассказы инструктора. В отместку за сопротивление я проводил её до дома сам, хотя Сергей пытался довезти, но он выпил чуток, и я твердо выказал свое неодобрение этим фактом. Вернее, тем, что он нетрезвым за руль сядет.

А парнем он оказался геройским. Повоевал в Афгане, ранен был под лопатку осколком мины, вступил в партию во время службы и, вот уже полгода как, работает инструктором в Ростовском обкоме.

— Как ты думаешь, я ему понравилась? — доверительно глядя на меня, спросила Алёна.

— Не знаю, — соврал я. — Косметики ноль у тебя, сама тощенькая, в юбке как у монашки. Да и знаешь, сколько у него поклонниц? Герой-интернационалист, ещё и квартира своя в Ростове!

Каждая фраза ранила душу влюблённой, и Алёна грустно признавала эти факты, не понимая, что она сама уже ушибла парня на всю голову.

— Посмотрим ещё! Он завтра в гости обещал заехать, — собранно сказала Алёнка и добавила: — Толя, я тебе очень благодарна, если чего захочешь, говори, я всё сделаю.

«Что хочу, как раз уже не сделаешь, вон даже не поцеловала на прощанье», — размышлял я по пути домой.

Дома мне на уши попытался сесть Сергей, но я завалился спать, оставив их с Кондратом вдвоём решать, кто будет спать на диване, а кто на полу.

Будильник меня разбудил на сей раз вовремя. Настроение было солнечным, как и погода на улице. День обещал быть хорошим. Решил сделать себе тренажёр самодельный. Прикрепил небольшой мячик к резинке, а её другой конец к повязке на лбу и стал работать кулаками по мячу. Мячик то улетал, то подлетал. Неожиданно увлекло. В гости сегодня вечером меня Алёнка не звала, а сам я не напрашивался, а вот пользоваться её добротой буду. У меня теперь есть постоянная связь с бабушкой и отцом через телефон Алёнки. С ней сейчас живут два её брата, есть кого за бабулей послать, при необходимости. А то на переговорный пункт не наездишься. А что? Если совесть есть, то будет звать моих как миленькая, сама же говорила — «Ваня — я ваша навеки», или что-то в этом роде. Интересно это мультик уже вышел на экран?

Дни потянулись один за другим.

«Хорошо в деревне летом, пристаёт говно к штиблетам», — напевал я, тренируясь во дворе по пояс голый.

— Ни себе чего! — услышал я задорный женский голосок с улицы.

— Кто там? — остановившись, попытался понять я.

Из-за высокого забора видно ничего не было, но в заборе была дырка, и в эту дырку на меня кто-то смотрел сейчас!

— Катя, дай я ещё посмотрю! — слышу шёпот на улице и укоризненно смотрю на спящего, или притворяющегося спящим, Снежка.

— Ты чего, ленивый собак, не гавкаешь, — грозно спросил я у пса, открывая калитку.

Тот лишь недоуменно открыл один глаз и продолжил спать. Мол, ты чего, хозяин? Не видишь, я отдыхаю после обеда! Да ты же сам во дворе, сам и гавкай.

На улице я увидел двух девушек, лет двадцати, хорошеньких, прямо, хоть женись! Это было странно, ведь я страдал от отсутствия женской ласки всё это время в деревне. Женский пол был у нас, конечно, но надо понять специфику его состава. Самый подходящий для меня контингент ещё сдавал сессии в различных учебных заведениях. Малолетки-школьницы местами меня кидали как Верка и Аленка, местами игнорировали, местами меня не интересовали. Есть замужние, но, поди, их соблазни, да ещё так, чтобы потом тебя разгневанный муж не поджёг. В деревне всё на виду. Этих нимф я видел в первый раз, а они на меня уже насмотрелись.

— Привет, девчонки! Хотите, научу вас так же тренироваться? — стараюсь нешироко улыбаться я, чтобы не спугнуть поклёвку.

— Хотим! Только у нас работа пока, — ответила одна из девах, плотоядно разглядывая мой мускулистый и влажный от тренировки и жары торс.

— Работы? А что у вас за работа такая, в дырку смотреть? — опять шучу я.

— Мы на практике в винно-водочном, пока одна продавщица ваша в отпуске нас на замену прислали. Мы в торговом училище учимся! Уже третий день за тобой смотрим, — говорит вторая, тоже рассматривая меня, впрочем, не ограничиваясь торсом и опуская взор ниже.

— Я думал, вас закрыли уже, в связи с антиалкогольной компанией! А до скольки пашете? И как вы меня через забор увидели? Ваша фамилия не Рентген? — продолжаю плести всякую чушь я.

— Работаем, только не с одиннадцати, а с четырнадцати теперь и до семи вечера, — вот сейчас начнём работать. А твой двор видно с чердака магазина, нас туда заставили относить разный хлам, — говорит первая.

Выглядываю на улицу и точно, очередь уже стоит и немалая. А что до семи я и так помнил, даже был памятник такой, назывался «без пяти семь».

— Заходите после работы в гости, а то одному скучно, меня Анатолием зовут, кстати.

— Сразу после работы тебе