Очень много счастья, пожалуйста! - Вера Радостная

— Почему? — обернулась белокурая батарейка.

Единорог успел покрыться толстенным слоем лент.

— Нет швейной машинки.

— Попроси у Боячки, у него много. Он поделится, — профырчала царевна, кружась и сама заматываясь в кружевную ленту.

Как объяснишь малышке, что Борис — последний человек в мире, у которого хочется что-либо просить.

— Не хочешь? — она схватила меня за ладонь своей крохотной ручкой.

Я замотала головой.

— Почему? — на меня уставились два лучистых ясно-голубых глаза.

Перед такими не соврешь. Я промолчала.

— Посолирись? — перепутала девчушка слоги в слове и выпуталась из кружева.

Устало вздохнув, я кивнула.

— Мириться! — взвизгнула кроха.

Да не хочу я с ним мириться!

Белокурую кнопку мало волновали мои желания, она живо потянула меня за собой к двери, а потом по коридору, пока ее не поймал главный виновник движухи — Борис.

— Куда бежим?! — строго спросил он.

— Ой, — кроха задрала голову. — Мы пришли ми-ири-иться!

Я сделала вид, что не местная. Вообще не понимаю, о чем ангелочек болтает.

— Мириться! — по-деловому скомандовала девчушка, надула и без того пухлые губки.

Повезло ее родителям. При такой-то активной малышке и не поругаешься.

Пыхтя, она кое-как поймала наши мизинцы и соединила. Я заелозила и попыталась вырваться. Неприятно, что Борис ко мне прикасается.

— Мириться! — Никуся зажала наши пальцы в свои крошечные ладошки.

Борис стоял в позе застывшей каменной скульптуры. Точно не понимал, с чего бы вдруг нам следует мириться.

- Ми-ирись-мирись-мирись и бо-ольше не дерись. А если будешь драться, я буду куса-аться. А куса-аться нам нельзя, потому что мы друзья-я! — пропела малышка и расцепила наши пальцы.

— Ой, — поймала она руку мужчины. — Ой, ой!

Я заглянула, что там такое. Ах, да, у Бориса ссадина на ладони, а Никуся — фанатичный доктор.

— Мамочка, у Боячки болячка не проходит! Можно я полечу? — завизжала кроха, увидев запыхавшуюся Викторику.

— Только если дядя не возражает.

— Принеси тогда Фырфыра, пожа-алуйста! — потребовала девчушка, не спрашивая разрешения у «дяди».

— Никуся — первоклассный врач, — широко улыбалась я, вспоминая собственное лечение, как малышка стукнула меня единорогом по голове. Наконец-то я буду отомщена! Сейчас Бориса отлупят по руке плюшевым зверем!

Так тебе, злыдень!

Однако моя версия лечения провалилась. Никуся сняла с Фырфыра несколько лент и начала аккуратно покрывать ими руку Бориса. Я снова довольно заулыбалась, едва не прослезившись от счастья, и кинулась помогать. Сейчас я воссоздам свои знаменитые рюши у него на руке!

Пока кроха возилась с тем, чтобы снять ленты, я осторожно перевязывала их в той же последовательности, что и на сорочке, блаженно мурлыкая. Девчушка сопела в такт. Собирая одну полоску ткани за другой, я внезапно ярко почувствовала, как погружаюсь в теплый, вяжущий запах сладкой сдобы. Как меня уносит куда-то в другое измерение, где нет ничего, кроме этого желанного аромата. Как я пропитываюсь им насквозь, до самых кончиков пальцев, будто амброзией.

Только строгое Никусино «До утра не снимай!» вернуло меня обратно в коридор.

Борис передернул плечами, словно невоспитанный подросток. Надо же, какой бунтарь! Пока я завязывала ему бантики из кружева, стоял паинькой и не шевелился.

— Не снима-ай! — пригрозила ему малышка пухлым пальчиком. — А то не заживет.

Родись я с деловой хваткой, давно бы запатентовала название «Целебные рюши», соединив мой первоклассный дизайн и чудодейственный дар белокурой конфетки. Раскупали бы на ура!

— Нам пора, до послезавтра, — Викторика крепко взяла Никусю за ручку и спросила у Бориса: — Уже придумал, что будет в следующем этапе отбора?

— Не при участнице, — кивнул он на меня.

Вот оказывается, какой честный! При посторонних людях. По крайней мере, Борис знает, что я, его главная головная боль, осталась в проекте.

— Серьезно, лучше не снимай, — улыбнулась Викторика, заметив, как мужчина теребит ленты. — Завтра с утра жди сюрприз.

— Ладно, девчушки, ладно! — Борис спрятал руки за спиной.

Я, не прощаясь с Главным, поспешила за мамой с дочкой. Конечно, ждала, что мужчина позовет «Аля, Аля!», чтобы извиниться или признать, что он зря вспылил и упрекал меня в зале. По-моему, каждый знает, что неприлично критиковать у всех на виду. Если что-то не нравится, отойти в сторонку и объясни спокойным тоном, а не устраивай публичную казнь.

Пускай извинения не последовали, теперь я мудрее относилась к происшедшему. Убить Бориса руки уже не чесались. Хотелось доказать, что я не настолько безнадежна, раз у меня покупают другие люди. Причем, не родители, не друзья — те люди, которые вовсе не обязаны меня поддерживать. Вот же я счастливая, что нашлись ценители моего творчества!

Вернувшись в зал с тканями, я собрала нужные ленты и отрезала небольшой кусок коралловой ткани. Для Никуси и Фырфыра хватит. Если, конечно, первый блин не выйдет комом.

Залезла в интернет и сразу смекнула, что мне придется потратить не один час, чтобы разобраться во всех деталях настоящего швейного мастерства. Раскройка по нужным меркам, да и сам пошив. Обработка швов. В детстве я шила вручную, да и не заботилась о том, как платье выглядит с внутренней стороны. Так что по сути никакого опыта у меня и нет.

Из-за долгих поисков, телефон быстро разрядился, и мне пришлось вернуться в квартиру. Я штудировала один сайт за другим без перерыва на отдых. Оторвалась от чтения, только когда пришли замеры от Викторики.

С ночнушкой для Никуси проблем не возникнет, а вот рубашка для единорога задаст мне жару. Нужно четыре рукава вместо двух! Может, еще дырка для хвоста.

В конце концов, я решила, что слишком заморачиваюсь. Фырфыру вполне хватит и двух рукавов для передних лап.

Кое-как разобравшись с выкройками, я ринулась искать подержанные швейные машинки. В любом случае, я хотела купить какую-нибудь. Правда, оказалось, что самая простая модель съест минимум половину моего бюджета. Дороговато!

Тщательно обдумав каждый аргумент, я собрала по сусекам крупицы гордости и отправилась на поклон к Борису. В соседнюю дверь. Время приближалось к восьми вечера, он должен был вернуться домой.

Настойчивые звонки в дверь ни к чему не привели, и мне пришлось снова топать в креативное агентство. Похоже, удел начальников — работать до поздней ночи.

Офис встретил меня горящим внутри здания светом и запертым входом. Я постучала в дверь, покричала, помахала руками у окна. Ноль внимания! Внутри явно кто-то работал, только почему-то не желал меня впускать. Снова покричала, постучала в окно, побила руками в запертую дверь. И почему я не взяла у Бориса номер телефона?!