Изгнанники Темногорья - Лада Кутузова

Приш подхватил Хухэ и с попутчиками поднялся по приставной лестнице на сеновал, девчонка последовала за ними.

– Вы глупые, да? – спросила она. – Зачем пришли?

Приш пожал плечами: будто у них есть выбор.

– Долго рассказывать, – буркнул он.

– Ничего, я не тороплюсь, – ответила девчонка. – А вам пока на улицу нельзя. Сейчас скот загонять начнут, на глаза попадетесь.

Она снова воззрилась на Приша. Потом не выдержала и потрогала его волосы.

– Надо же, зеленые. Как трава! Откуда ты?

Приш вздохнул: не отвяжется. Вкратце он обрисовал ситуацию.

– Да, – протянула незнакомка, – надо же вам так вляпаться.

– А в чем дело? – не выдержал Глеб.

Она закусила губу.

– А дело вот в чем.

Девчонка замешкалась, точно ей было неудобно говорить. А потом решилась.

– Ты сказала, что я человек, – обратилась Харма к Мёнгере, – это так. Мы все здесь люди. Только в кровавое полнолуние становимся волками. И вам надо срочно уходить.

Приш не верил собственным ушам: что она несет? Это какой-то розыгрыш!

– Мы скот прячем за крепкими засовами, даже решетки ставим на двери, – продолжала Харма, – но и это иногда не помогает. Молодежь разум теряет. Если прорвется кто в хлев, вырежет всё поголовье.

– И часто у вас так? – задал вопрос Глеб.

– Два раза в год, когда на небе встает красная луна. Сегодня как раз такой день.

Внизу скрипнула дверь.

– Харма, ты дома? – раздался зычный мужской голос.

Та охнула и приложила палец к губам: молчите.

Затем послышалось мычание и блеянье: хозяева загоняли скот в хлев. Харма спустилась к своим. Наступило долгое ожидание. Никто не разговаривал, даже Хухэ не шевелился. Наконец девчонка вернулась. Она сунула путникам кувшин с молоком и хлеб с сыром.

– Перекусите и пойдем. Наши отдыхать легли, так что время есть.

Путники наспех съели угощение, и Харма позвала за собой. Огородами она вывела их за деревню.

– А почему ты не хотела, чтобы нас остальные видели? – поинтересовался Приш. – Ведь они же сейчас люди, как ты.

– Они ваш запах запомнят, тогда первым делом по следу пустятся. Если вырвутся за ограждение.

– Что?! – Приш не сразу осознал.

Харма кивнула:

– Да, охота. Стая бегает по лесу и окрестностям, убивает. Даже частокол не спасает. Подкоп под забор делают или перепрыгивают. А если человека учуют, то всё – другой дичи не надо.

– И ты?!

Харма опустила голову:

– И я. Только малыши дома остаются.

Она указала в сторону молодого леса:

– Вам туда. Бегите как можно скорее. А потом на дерево заберитесь, повыше. Главное, до рассвета продержаться.

Она протянула веревки:

– Привяжетесь.

Приш заколебался: как же так! Ну почему так несправедливо?! Нормальная девчонка, а два раза в год становится чудовищем.

– Почему?

Харма коротко бросила:

– Проклятье. Никто не помнит, из-за чего. И как снять, тоже никто не знает. Хорошо, что в памяти не остается, что ночью творим. Иначе…

Приш понял: как потом жить, зная, что растерзал другого человека? И сожрал. Ужас. Они попрощались и уже пошли, как Приш остановился.

– Возьми, – он протянул Харме ягоды боярышника. – Сделаешь себе бусы.

Та вспыхнула и неожиданно поцеловала Приша. Схватила подарок и убежала. А Приш покраснел: вот вечно с девчонками так – непонятно.

Сначала они просто быстро шли, затем пустились бегом. Приш подхватил Хухэ под мышку – фенек за ними не поспевал. Совсем немного до восхода луны, надо поторапливаться. Вдруг Глеб затормозил.

– Черт! У нас же есть обмани-трава, которую Огородник дал!

Он залез в рюкзак и долго в нем рылся. Приш подскакивал от нетерпения: время же теряют. Наконец Глеб вытащил кисет.

– Вот!

Они намазали подошвы, себя и даже фенека. А затем устремились дальше.

Вой раздался внезапно и, казалось, совсем рядом. Будто не было до этого двухчасового бега, когда колет в боку, а воздух со свистом вырывается из груди. И легкие наполняются огнем. Сотни глоток завели песню, обращаясь к луне. А та уже поднималась: огромная, неестественно алого цвета.

– Может, они не вырвутся? – предположил Приш.

– Я бы не надеялась, – не согласилась Мёнгере. – Нам лучше поступить, как посоветовала Харма.

Хухэ жался к путникам, словно понимая, что оборотни не пощадят никого.

Приш и не думал, что умеет так ловко лазить по деревьям. Даже на яблони у него получалось карабкаться гораздо медленнее, несмотря на присоски на пальцах. Видимо, страх – лучший учитель. Он засунул Хухэ в сумку и скоро поднялся по сучьям. Привязал мешок, а сам вскарабкался выше. Под конец ветви росли редко, приходилось подтягиваться. Мёнгере и Глеб спрятались на соседнем дереве.

А вой нарастал. Мнилось, что воздух дрожит от вечной тоски, которую стая изливала в небо. Луна внимала жалобам своих детей, и красный свет заливал окрестности. Кожа у Мёнгере начала слабо светиться. Приш поначалу не понял почему, а потом хлопнул себя по лбу: ну да, ведь она внучка Луны, говорила же. Но всё равно странно. Раньше Приш за Мёнгере такого не замечал.

Вой сменился рычанием. У Приша мурашки по телу побежали. От одного звука не по себе, а если бы… И тут раздался треск, словно старое дерево переломилось. Путники поняли: оборотни повалили частокол. Как они смогли? Тот такой мощный! Хухэ сжался в комок и глядел из сумки круглыми от ужаса глазами. Лишь бы они их не отыскали! Но ведь обмани-трава должна помочь, если только ее действие за годы не ослабло. Неизвестно же, когда Огородник собирал траву. Да и мог солгать.

Вой теперь разносился повсюду. Приш затаился, дыша через раз. Казалось, сердце так громко стучит, что его слышно на всю округу. Внизу пронесся какой-то зверь, Приш не успел различить. А затем показался оборотень. И Приш сразу сообразил, как волки смогли проломить мощный забор. Потому как монстр был раза в два больше обычного волка. В холке ростом почти с человека. А если встанет на задние лапы… Приш с тоской посмотрел вверх: надо было не бояться, а лезть ближе к макушке. А то чудовище еще допрыгнет до него.

Волк втянул воздух, и Приш замер: не дай бог, учует. Но обмани-трава не подвела, и монстр бесшумно умчался прочь. На некоторое время всё стихло, и Приш понадеялся, что обошлось. Но вдруг мимо соседнего дерева пролетела какая-то тень, и Мёнгере вскрикнула. Ее тут же услышали. Вскоре деревья обступило несколько чудовищ. Луна поднялась над лесом, и оборотней можно было разглядеть в подробностях. Светло-серые, черные, даже белые – всех мастей. Глаза светились красным, точно луна отражалась в них.