Бывшие. После измены - Анна Томченко

— Позвоните моему мужу, пожалуйста. Он все объяснит. Он все расскажет. Или дайте мне самой ему позвонить, — я сцепила руки на груди, не зная как ещё объяснить ситуацию, в которой оказалась.

— Ваш муж в курсе, он должен ближе к утру приехать, — мягко сказал следователь и сел за стол. Я придвинула свой стул. Наверно меня сейчас должны были о чём-то спрашивать. Или мне надо самой спросить?

Я вообще не представляла за, что Тимура задержали и если все же из-за меня куда его увели? А откуда они знали, что Матвей выехал.

У меня была масса вопросов, но с детства воспитанная в благоговении перед органами, я боялась, что либо спросить, поэтому просто сидела, хлопала глазами пока следователь заполнял какие-то документы.

— Что будет с Тимуром? — спросила я осторожно. Не то чтобы мне сильно было интересно? но начать разговор надо было как-то.

— Вот ваш супруг приедет и будем думать, — коротко бросил следователь и поморщился словно я была досадливой мухой.

— А откуда он знает куда надо приехать? — уточнила я.

— От генерала Ведунова…

Мне ни фамилия, ни статус ни о чем не говорили, но я из воспитания кивнула и обняла себя руками.

Часы которые стояли на столе, почти как мое бирюзовое чудовище, такие же массивные только коричневые, медленно тикали отсчитывая секунды. Я вздыхала.

Внутри поселился нервоз, немного паники и запоздалый страх.

Телефонный звонок заставил вздрогнуть. Следовать быстро принял вызов.

— Да конечно, товарищ генерал. Да. Будет сделано.

Что там сделано будет мне осталось неясно, потому что следователь вдруг вышел из кабинета, а когда вернулся, его сопровождали несколько офицеров в форме.

— Вам надо уехать. Наши сотрудники вас сопроводят, — обратился ко мне следователь, и я сузила глаза, внутри паникуя. Почему я не могла дождаться Матвея в отделе? Мне не сложно, правда.

Но конвой увёл меня из кабинета и погрузил в легковую машину с номерами полиции. На улице тонким слоем на газонах лежал первый снег. В салоне машине было прохладно, и я быстро замёрзла в своих кроссовках. Мы ехали не больше получаса и остановились возле небольшого дома в черте города.

— Вот, вы можете подождать мужа здесь. Ва, встретят, — сказал один из офицеров, и я приоткрыла калитку, прошла по тропинке к дому. Постучала.

Это была небольшая гостиница. Хозяйка, которая тут была и за администратора, быстро объяснила, что я могу подняться в комнату, искупаться, поспать. Но я вообще не понимала ничего. Зачем меня надо было увозить из отдела. Черт. Что за люди такие пошли скрытные.

Утро медленно пришло на улицу, и из-за белой занавески я разглядела как начался снег. На часах застыла стрелка на цифре девять. Я так и не сходила в ванну, не смогла уснуть. Я вообще слабо что понимала. А ещё психовала сверх меры.

По времени если Матвею позвонили ночью, то он не раньше полудня доберётся до меня. Я это понимала, прикинув расстояние и скорость, но в упор не осознавала, что надо это время провести на иголках.

Что за генерал, после звонка которого меня сразу отправили сюда? Как Матвей вообще так устроил, что первый же пост остановил нас? Хотя тут если ему позвонила кассирша, то он наверно записи камер мог посмотреть. Хотя нет. Их только органам выдают же.

Я бродила по комнате и растирала пальцами виски. Голова болела. Казалось словно в ней застряло веретено.

А что Матвей решит по поводу Тимура?

Все эти вопросы крутились внутри меня и способствовали головной боли.

В одиннадцать часов хозяйка не выдержала и позвала меня позавтракать. Я на стрессе и после капучино с заправки вообще ничего не могла есть, от всего мутило. И стоило бы проверить давление или сосуды, но куда уж там…

Я вяло ковырялась в каше вилкой и успокаивала себя тем что все в порядке, даже инфляция в стране. Но как-то мантры на меня и во время медитации не особо действовали, а теперь уж…

Чтобы скоротать время я приняла душ. Оттерла следы и разводы крови у себя на груди и за ухом. Почистила нормально зубы. Убрала с лица выражение скорбной печали и продолжила психовать.

Время тянулось так медленно, что мне казалось я могла бы считать его песчинками. А Матвей все не ехал. И я понимала, что это логично, что сейчас мне не на что на него обижаться, но все равно было некомфортно. Плюс, я с ним не могла связаться.

Я сидела на кровати. Прижималась к изголовью и пыталась читать местную газету со сборником рецептов к новогоднему столу, но вместо букв перед глазами всплывал разговор с Тимуром ещё в моей квартире. Я до сих пор не осознала, что все произошло так нелепо, так подло только по его вине.

Слёзы собиралась в уголках глаз, но я запрещала себе плакать. Вообще запрещала даже шмыгать носом, потому что сейчас вся покраснею, глаза опухнут и кому я такая буду нужна?

Я встала с кровати, положила газету на столик и прошлась босыми ногами до окна. Аккуратно отодвинула занавеску.

Вошла забора припарковалась машина Матвея. Мое сердце стукнулось о рёбра и я, не понимая, что делаю, просто пробежала к двери спальни, пересекла небольшой коридор и открыла входную дверь. Снег совсем чуть-чуть припорошил тропинку до калитки, возле которой стояла старая калина, которая понемногу сбрасывала алые свои ягоды на белое покрывало. Я выбежала из дома прямо босиком, наплевав и на снег, и на калину, ягоды которой как капли крови лопались под моими ногами. Я бежала, чтобы увидеть в калитке Матвея.

Увидеть и обнять. Повиснуть у него на шее, давясь слезами и захлёбываясь словами. Не слыша ничего, что было вне нас с ним, а только его усталый голос:

— Ульян… нашёл. Нашёл, — его голос дрожал, и я подтвердила:

— На этот раз нашёл.

Глава 35

В доме пахло сухим деревом и пылью. Я ходила по комнатам и смотрела по сторонам. Матвей привёз меня в загородный дом у Северного моря, одно из водохранилищ.

Муж купил его всего год назад просто как вложение, потому что земля здесь стоила дорого. А со временем ещё сильнее подорожает.

Вся суматоха прошедших дней, мимолетная встреча с мужем, его дальнейший отъезд вопросам моего дела и Тимура, возвращение глубоко за полночь в ту самую гостиницу, дорога до родного города, покупка самых необходимых вещей и вот этот дом. Сложенный из строганных брёвен и внутри отдельный тоже деревом. Большой камин,