Белый конь, бледный всадник - Кэтрин Энн Портер

хуже некуда, а потом вдруг, чуть не со смертного одра, выскочила за него замуж… это, знаете ли, по меньшей мере странно. По меньшей мере, – прибавила Ева, минуту помолчав, – и «странно» – это еще очень мягко сказано. И как-то загадочно и непонятно она умерла всего через полтора месяца после свадьбы.

Тут Миранда вскинулась. Эта часть семейной истории ей известна, сейчас она кузине Еве все растолкует.

– Эми умерла от кровотечения из легких. Она болела целых пять лет, неужели вы забыли?

Кузина Ева ничуть не смутилась:

– Ха, еще бы, именно так это и преподносили. Можно сказать, версия для широкой публики. Да-да, я сколько раз это слыхала. А вот слыхала ли ты, что был такой Раймонд Как-бишь-его из Калкасье, чуть ли не иностранец, в один прекрасный вечер он уговорил Эми улизнуть с ним с танцев, и она сбежала в темноте, даже плащ не захватила, и бедному милому Гарри, твоему папочке (о тебе тогда никто еще и не думал), пришлось помчаться в погоню и пристрелить его?

Поток слов захлестывал с таким напором, что Миранда откачнулась.

– Кузина Ева, неужели вы забыли – папа только стрелял в этого Раймонда. И даже не ранил…

– Вот это очень жаль.

– …и они просто вышли между танцами подышать свежим воздухом. А дядя Габриэл был ревнивый. И папа стрелял в того человека, чтобы не дать дяде Габриэлу драться на дуэли из-за тети Эми. Ничего плохого в той истории не было, просто дядя Габриэл был ревнивый.

– Бедное дитя, – сказала кузина Ева, и ее глаза блеснули жалостью, точно два кинжала, – бедное наивное дитя, ты что же… ты веришь в эту сказку? Кстати, сколько тебе лет?

– Уже исполнилось восемнадцать.

– Если ты еще не понимаешь того, что я говорю, так поймешь позже, – с важностью произнесла кузина Ева. – Знание тебе пойдет на пользу. Не годится смотреть на жизнь сквозь романтические розовые очки. Когда выйдешь замуж, ты, уж во всяком случае, поймешь.

– Я уже замужем. – Едва ли не впервые Миранда почувствовала, что это дает ей преимущество. – Почти год замужем. Я сбежала из школы.

Сказала она так – и самой показалось: это неправдоподобно и никак не связано с ее, Миранды, будущим; и, однако, это важно, об этом надо заявить во всеуслышание, окружающим почему-то непременно нужно, чтобы ты была замужем, а вот сама ощущаешь только безмерную усталость, словно это болезнь, от которой, быть может, когда-нибудь все-таки излечишься.

– Стыд и срам! – с неподдельным отвращением воскликнула кузина Ева. – Будь ты моя дочка, я тебя вернула бы домой и хорошенько отшлепала.

Миранда рассмеялась. Похоже, Ева убеждена, что таким способом можно все на свете уладить. До чего она напыщенная и свирепая, до чего бестолкова и смешна.

– И к вашему сведению, я сразу бы опять сбежала, – поддразнила Миранда. – Выскочила бы из ближайшего окошка. Если сделано один раз, почему бы не сделать и во второй?

– Да, пожалуй, – сказала кузина Ева. – Надеюсь, ты вышла за состоятельного человека.

– Не очень, – сказала Миранда. – В меру.

Как будто об этом успеваешь подумать!

Кузина Ева поправила очки и придирчиво осмотрела платье Миранды, ее чемодан, ее кольца – свидетельства помолвки и свадьбы; у Евы даже ноздри вздрагивали, словно она принюхивалась к запаху богатства.

– Ну, это лучше, чем ничего, – сказала она. – Я каждый день благодарю Бога, что у меня есть кое-какие средства. Это основа основ. Хороша бы я была без гроша за душой. Что ж, теперь ты сможешь понемногу помогать родным.

Миранде вспомнилось, что́ она всегда слышала про Паррингтонов. Отчаянно жадны до денег, ничего, кроме денег, не любят и уж если сколько-нибудь заполучат, так нипочем с ними не расстанутся. Когда дело касается денег, родственные чувства у Паррингтонов не в счет.

– Мы-то бедны, – сказала Миранда, упрямо причисляя себя к отцовскому роду, а не к мужнину, – но брак с богатым не выход из положения, – прибавила она с высокомерием истинной бедности. И докончила мысленно: а если вы воображаете, что это выход, милейшая кузина, вы ровно ничего не понимаете в нашей ветви семейства.

– В вашей ветви семейства, – сказала кузина Ева, снова устрашая Миранду способностью читать чужие мысли, – никто ничего не смыслит в житейских делах, сущие младенцы. Всё на свете готовы отдать за любовь. – Она скривилась так, будто ее сейчас стошнит. – Габриэл стал бы богачом, если бы дед не лишил его наследства, но разве у Эми хватило ума выйти за него замуж, чтоб он остепенился и угодил старику? Куда там! А что Габриэл мог поделать без денег? Видели бы вы, какую жизнь он устроил своей мисс Хани – сегодня покупает ей платье от парижского портного, а завтра отдает в заклад ее серьги. Все зависело от того, как пройдут на скачках его лошади, а они скакали все хуже, и Габриэл пил все больше.

Миранда не сказала: я тоже кое-что такое видела. Она попыталась представить себе мисс Хани в платье от парижского портного. А сказала другое:

– Но дядя Габриэл так безумно любил тетю Эми, не могла она в конце концов не выйти за него, и ни при чем тут деньги.

Кузина Ева старательно поджала губы, тотчас опять оскалилась, подалась к Миранде и ухватила ее за руку повыше локтя.

– Я над одним ломаю голову, над одним без конца ломаю голову, – зашептала она. – Какая связь между тем Раймондом из Калкасье и скоропалительным браком Эми с Габриэлом и отчего, отчего она потом так скоро покончила с собой? Потому что, помяни мое слово, деточка, Эми вовсе не так уж была больна. Доктора сказали, что у нее слабые легкие, а она после этого сколько лет вела жизнь самую легкомысленную. Она покончила с собой, чтобы избежать позора, потому что ей грозило разоблачение.

Черные глазки-бусинки сверкают; лицо кузины Евы придвинулось так близко, и такая в нем одержимость, что страх берет. «Перестаньте, – хотела бы сказать Миранда. – Не троньте покойницу. Что плохого сделала вам Эми?» Но она оробела, растерялась: рассказ кузины Евы, эти ужасы и мрачные страсти словно недобрым колдовством что-то будоражат в тайниках души. Какова же развязка?

– Она была шалая, непутевая девчонка, но я к ней относилась с нежностью до самого конца, – сказала кузина Ева. – Она каким-то образом попала в беду и уже не могла выпутаться, и у меня есть все основания думать, что она покончила с собой, наглоталась лекарства, которое ей давали после кровотечения. Если не так, тогда что, спрашивается, произошло?

– Не знаю, – сказала Миранда. – Откуда же мне знать? – И прибавила, как будто этим все объяснялось: – Она была очень красивая. Очень красивая, все так говорят.

– Не все, – решительно возразила кузина Ева и покачала головой. – Вот я никогда так не считала. С ней уж