Я слышу, как ты дышишь - Остин Марс

— Что это было?

— Это таймер сработал, я тортик пеку.

— Ждете короля? — он убрал руки и пошел в сторону стола, скрипнула табуретка, Вера обернулась и осторожно пошла к столу, ведя рукой по краю тумбы.

— Вы же говорили, он меня на сегодня записал. Или что-то изменилось?

— Нет, все по плану.

Прозвучало невесело, Вера выдвинула себе табуретку и аккуратно села, провела рукой по столу от угла, первой стояла тарелка с кашей, которая у них с Булатом не влезла в перцы, горячая.

— Это будете?

— Я все буду, я последний раз ел у вас.

— Мне провести с Булатиком разъяснительную беседу? — изобразила суровость Вера, набирая немного в ложку и протягивая над тарелкой, министр фыркнул:

— Булат невиновен, я сам к нему не ходил.

— Мне провести разъяснительную беседу с вами?

Он тихо рассмеялся, осторожно снял кашу с ложки и замолчал, Вера кусала губы и мысленно декламировала каноничное "ложку за папу, ложку за маму", но вслух пока не решалась.

— Кого вы там такого огнеопасного поймали?

— Мага. Не того, которого все ищут, хотя целью был он, но я рассчитываю, что наш пленник нас к нему приведет. Появились новые данные по второму Призванному, потом обсудим вечером.

— Еще не вечер?

— Вечер будет когда я повязки сниму.

— Это будет вечером?

Он рассмеялся, Вера протянула ему еще каши, он дожевал и ответил:

— Вообще Док обещал, что завтра утром, но после ваших жертвоприношений резко вдохновился и что-то на меня колданул, после чего под бинтами зверски чешется, обычно это значит, что процесс подходит к концу. Так что я попробую снять повязки через пару часов.

— Есть удобно хоть?

— Нормально.

Она все равно стала набирать в ложку поменьше. Каша кончилась, Вера строго по краю стола отодвинула тарелку на заранее рассчитанное место и взяла следующую:

— Салат будете?

— Да.

— Когда вам уже можно будет все?

— Как только меня перестанут регулярно бить по тому же месту.

— Это же с другой стороны?

— Не важно.

Она вздохнула и продолжила его кормить, он с усмешкой спросил:

— Скажите честно, у вас богатый опыт?

— В первый раз в жизни это делаю.

— Я тоже, — рассмеялся министр, вздохнул, — сказать кому, не поверят.

— Двейн поверит, — хихикнула Вера.

— Двейн… доверчивый очень.

Салат тоже кончился, Вера по системе отодвинула тарелку и придвинула блюдо с пирожными:

— Чай?

— Да.

Она собрала со стола пустые тарелки, взяла в одну руку, пошла к плите, ведя свободной рукой по краю тумбы, поставила посуду в раковину. Включила чайник, дождалась пока он закипит, придвинула заварник и стала медленно наливать в него кипяток, одной рукой щупая бок заварника и следя за границей горячего и холодного, вернула чайник на плиту, отнесла на стол заварник, сходила за чашками. Все это время ее не покидало ощущение, что на нее смотрят, это заставляло двигаться немного театрально, она пыталась этого не делать, но так получалось, было ощущение, что она изображает хорошо отрепетированный танец, она на сцене, а он в зрительном зале, в темноте. Это ощущение дразнило и волновало, немного смущало, немного возбуждало, от звука своего голоса она покраснела так же, как тогда, когда они слушали запись его ночевки на ее диване.

— Прокоординируете?

— Хорошо, — его голос тоже звучал так, что никто бы не усомнился, что он котик — с лапками или без, но требовать у него получалось отлично.

Она стала медленно наливать чай в чашку, было так тихо, что шорох ветра за окном было отчетливо слышно, а его дыхание — нет.

— Достаточно.

Она поставила заварник, провела рукой по краю стола, обновляя координаты в голове, так же вдоль края переставила чашку к министру, взяла свою, тоже стала наливать.

— Хватит.

Вера отодвинула заварник, села и взяла свою чашку.

— Вам придется мне помочь, у меня лапки, — улыбка в его голосе заставила ее улыбнуться тоже, она качнула головой:

— Он еще горячий. Расскажите что-нибудь хорошее пока остынет.

— Хорошее… в моей жизни в последнее время в дефиците.

— Надо это исправлять. Что там по поводу Призванного за новая информация?

— Это не из области хорошего. — Она перестала улыбаться, он продолжил: — Мы захватили место, в котором его прятали. Его успели эвакуировать, а дом поджечь, но мы быстро потушили его и изучили. Нашли много интересного, в том числе фрагменты ткани явно из вашего мира, похожие на ту футболку, в которую вы меня одевали.

— Я могу посмотреть?

— Я возьму телефон и сделаю фото, завтра покажу. Может быть.

Прозвучало напряженно и неуверенно, Вера пожалела, что не видит его лица. Молчание затягивалось, он дышал все быстрее, потом суховато, но с плохо скрываемым неодобрением сказал:

— В помещении, где предположительно держали Призванного, мы нашли несколько десятков бутылок из-под крепкого спиртного, в основном виски и рома. В мусоре обнаружили большое количество костей — в доме ели мясо, много. Еще нашли очистки от фруктов и обертки от южных сладостей, и приспособление для зарядки телефона, вроде вашего. Еще мы захватили нескольких слуг, они не видели Призванного лично, но рассказали, что он не выходил из комнаты, не готовил, не стирал и не требовал особого ухода, вроде помощи в одевании, купании, укладке волос или маникюре. Ему доставляли много бумаги и чертежных принадлежностей, часть потом уносил хозяин, часть слугам было приказано сжигать, они их просматривали, говорили, что это были чертежи и рисунки. Еще слуги часто слышали из его комнаты отвратительную музыку. Судя по одежде и мусору, они предполагают, что Призванный — молодой светловолосый мужчина.

— Так они его видели или нет? Откуда они знают про волосы?

— Они находили волосы на одежде, которую им отдавали для стирки. В империи редко встречаются светлые волосы, поэтому они запомнили.

Вера молчала и держалась за чашку, внутри свивался плотный узел противоречивых эмоций — с одной стороны, она хотела бы, чтобы это был кто-то другой, с другой стороны — проще воевать будет.

— Это не самый плохой вариант. По крайней мере, это не Нэрди и не родители, уже легче, они могли бы доставить гораздо больше проблем. А Виталик практически ничего опасного не знает, ни химии, ни физики, ни оружия. Так даже лучше.

— Вам не будет… сложно воевать против него?

Вопрос прозвучал спокойно, слишком спокойно.