Миры Бесконечности - Акеми Дон Боумен

Он хмурится.

– Просто подумала, что мы могли бы начать с рукопашного боя. – Я пожимаю плечами. – Ну, знаешь, чтобы ты научил меня наносить удары.

Гил медленно вращает клинок в руках.

– Я понимаю, твой опыт общения с Колонистами ограничен, но, если ты считаешь, что хук справа спасет тебе жизнь, ты сильно ошибаешься.

– Разве ты не знаешь поговорки, что сначала нужно научиться ходить, а затем бегать? – Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. – Послушай, я не собираюсь выходить против армии Колонистов с голыми руками. Мне просто нужно научиться защищать себя. Или, по крайней мере, попытаться сделать это.

Кинжал замирает в его руке. Но выражение лица Гила не меняется.

– Все твои представления о защите в обычном мире не помогут в Бесконечности. Обычный удар Колонист вряд ли вообще почувствует. А в оружие можно что-то добавить.

В голове тут же вспыхивает воспоминание об осколке в ноге, который подействовал и на мое сознание.

Я поднимаю подбородок, стараясь справиться с разочарованием. Наверное, он прав, но я не готова использовать оружие. К тому же меня не прельщает мысль оказаться нарезанной, как какой-то деликатес, в первый день тренировок.

– Тогда не учи меня обычным ударам. Учи меня бить, как это делаешь ты.

Он с мгновение рассматривает меня, водя языком по зубам, словно обдумывает эту мысль. А когда вновь решает заговорить, его голос звучит резко:

– У тебя другие таланты. Возможно, тебе следует сосредоточиться на них.

Я краснею и отвожу взгляд. Он говорит о маске Колониста. О том, чего я никогда и ни у кого не просила, но от которой не смогу избавиться. По крайней мере, полностью. Иногда мне кажется, что я вновь вернула себе свой облик, но стоит выйти из своей комнаты и ощутить пристальные взгляды жителей Поселения, словно они сомневаются, на чьей я стороне…

Не знаю, к лучшему это или нет, но, похоже, эта маска стала частью меня.

– Возможность изменить свой облик не помогает мне почувствовать себя сильнее и уж точно не уменьшает страх. – Я стискиваю руки, чтобы спрятать охватившую меня дрожь, смущаясь собственной уязвимости. – Мне плевать, если на это потребуется целая жизнь. Но я хочу научиться выживать, не завися от кого-либо. Мне нужно научиться драться.

Его лицо остается серьезным, и каждая прошедшая секунда лишь укрепляет ощущение, будто он добавляет еще один кирпич в стену, окружающую его сердце. Он втягивает воздух, словно чувствует, что я пытаюсь просочиться через нее, а затем медленно выдыхает:

– Означает ли это, что ты наконец решила участвовать в войне?

Мои плечи напрягаются, и на мгновение мне кажется, что он сейчас вызовет меня на дуэль за то, что я недостаточно предана их делу. Но этого не происходит. Он просто смотрит на меня так, словно ждет искреннего ответа.

Я перекатываюсь с пятки на носок, тщательно подбирая слова:

– Могу лишь сказать, что хочу прожить достаточно долго, чтобы вновь увидеть сестру.

Несколько секунд Гил ничего не отвечает, вращая клинок в руке. А затем кладет кинжал обратно на стойку и закатывает рукава серого лонгслива выше локтей.

– Ты когда-нибудь ходила на курсы самообороны?

Я качаю головой.

– Кикбоксинг? Боевые искусства?

Я вновь качаю головой, и он тяжело вздыхает:

– Ну хоть на физкультуру ходила?

– Приходилось, – поморщившись, признаюсь я.

Гил шагает к центру ринга.

– Просто пытаюсь понять, с чего начинать.

Я смотрю на скрестившего на груди руки Гила, пока иду в центр нарисованного круга. Интересно, сколько раз он ломал кости? Сколько ран исцелил и сколько сгладил шрамов? Сколько друзей на его глазах попали в плен Колонистов? Думал ли он когда-нибудь о том, чтобы сдаться?

Смутившись оттого, что глазею на него, я отвожу взгляд. И жалею, что не задавалась этими вопросами раньше.

Потому что сейчас не лучшее время, чтобы заводить себя.

– Послушай, – говорю я со всей серьезностью. – Знаю, я совершенно не подготовлена. – Я встречаюсь взглядом с его карими глазами, желая, чтобы он понял меня. – Но не надо жалеть меня или делать мне поблажки.

Он щелкает языком:

– А я и не собирался.

* * *

Я трачу по нескольку часов, чтобы залечить синяки и утихомирить боль, которая сопровождает их. Ен говорит, что можно научиться принимать удары и не позволять своему телу реагировать на них, но мне до этого еще далеко.

От малейшего удара я тут же сворачиваюсь клубочком на полу. Не знаю, с чего я решила, что Гил станет щадить меня. Мне кажется, он получает от спаррингов истинное удовольствие. А может, то, что у меня лицо Колониста, его мотивирует.

Он неумолим, строг и не смягчает удары.

Но это именно то, о чем я просила. То, что мне действительно нужно.

Потому что, если я смогу доказать Гилу, что достаточно сильная, то, возможно, поверю в это сама.

Добравшись до своей комнаты, я стараюсь стать той, кем хотят видеть меня жители Поселения. Одной из Колонистов. И меня бесит, что это дается мне легче, чем попытки скрыть что-то за вуалью или переместить предмет силой разума. Да я больше усилий тратила на макияж, чем сейчас на превращение во врага.

Но я никому не рассказываю, как легко мне дается маскировка. Боюсь, что если они узнают об этом, то заставят сделать что-то еще. Боюсь, что, если они увидят мою нерешительность, у них возникнут вопросы, почему она вообще есть.

Я уже выгляжу как их враг, и мне не хочется давать им повод думать, что я вдруг стала одной из них.

Мне нужно больше времени для себя. Больше времени, чтобы стать сильнее, хотя вопрос о том, к чему это может привести, бьется в затылке со звуком барабана. Как постоянное напоминание о том, что жизнь в Бесконечности имеет свою цену.

Но для этого еще будет время. Не все решения следует принимать в один момент.

Поэтому я получаю синяки день за днем. Раздуваю в сердце огонь вражды, который распаляет желание пройти через это и показывает конечную цель. И через какое-то время я перестаю нервничать, когда вхожу в круг для спаррингов.

А с нетерпением жду этого.

* * *

– Не раскрывайся слева, – говорит Гил, прикрывая лицо кулаками.

Но я не отвечаю. А бью правой, затем левой и пригибаюсь, уходя от удара Гила.

Уголок его рта дергается, выдавая легкую улыбку.

Этого маневра оказывается достаточно, чтобы отвлечь меня, и я пропускаю удар, после которого он резко поворачивается, затем толкает меня локтем в живот и перекидывает через плечо. С моих губ срывается стон, но он порожден разочарованием, а не болью. Так что я быстро поднимаюсь на ноги.